О любви.
Знаешь, в тот день, когда я
встретил тебя, мне бы стоило
быть слепым.
Б.Гребенщиков. Это была женщина, красивее которой нельзя представить.
Лицо мраморной чистоты – изваяние без единого изъяна. Тонкие брови. Таинственный свет больших, правдивых глаз, обрамленных густыми ресницами. А волосы… О, какие это были волосы! Черные, как смоль, они спадали с плеч так, как спадает ночь на усталый день, пряча под своими могучими крыльями наши слезы.
Эта женщина степенно вошла в мой дом. Я поинтересовался, кто ей нужен.
- Ты,- ответила она, загадочно улыбнувшись нежно очерченными губами. Я пригласил ее пройти. На ней было серебряще-черное, облегающее роскошную фигуру платье до самых щиколоток. Она молча села, закинув ногу на ногу, глядя в мои глаза, которые я, в свою очередь, не отрывал от неожиданной гостьи. Ее взгляд источал в этот момент какую-то чистую, даже материнскую нежность: казалось она искала меня очень давно и вот, наконец, нашла свое потерянное дитя. Не отказавшись от предусмотрительно предложенной мной сигареты, она закурила. Вены на ее тонких руках почти не просматривались. На обоих безымянных пальцах были нанизаны серебряные кольца: одно в виде змеи, обвивающей фалангу, другое - с витиеватой гравировкой странных магических знаков, значение которых мне неведомо. Левую руку незнакомка опустила себе на колено, в правой держала сигарету, изящно затягиваясь. Эти почти гипнотические движения занимали мое внимание. От пластики ее рук веяло мистическим спокойствием. Женщина курила и с интересом рассматривала меня. Я уловил в ее глубоком взгляде сострадание…
Мы сидели так довольно долго (так мне показалось), нужно было что-то говорить, но я не чувствовал неловкости. Напротив, я любовался правильными чертами ее лица, купался в прозрачной воде женских глаз. На секунду мне показалось, будто на меня глядит сама Смерть, но не пугающая, а, наоборот, притягивающая, манящая. Наконец я решился спросить ее имя. Женщина ответила, что об этом я узнаю в скором времени и что мне не стоит более ничего опасаться.
-Я твой ангел-хранитель,- выждав паузу, продолжала она, - с этого момента я буду жить с тобой, спать с тобой, любить тебя и оберегать от всех.
Ее мягкий, с легкой хрипотцой голос проникал куда-то глубоко внутрь моего существа. Завораживая, он словно заполнял пустое сердце. Я был покоен. Мне нравилось смотреть на нее, слушать ее… Я беззаветно влюбился. Казалось, это и есть та самая… И все же я спросил, от кого следует меня оберегать и, вообще, зачем я ей такой нужен. Тогда она поднялась и грациозной пантерой тихо приблизилась. В ее вертикальных зрачках отражалась страсть. Я не двигался. Она склонилась ко мне и, обвив мою шею гибкими руками, стала целовать меня. Горячие, влажные уста нежно касались моего лица, обжигая его огненным дыханием. Я кожей впитывал эту женщину! Вожделение волной захлестнуло меня. Она была нескромно нежна, словно кошка и неизмеримо легка, будто птица. Внимая ее стоны, я словно пил терпкое вино, с каждым глотком которого забываешь все на свете, как, впрочем, и сам свет.
Когда наши силы иссякли, нас заполнила немая пустота - любовь. Гостья сидела напротив, обнаженные плечи и грудь были залиты лунной водой, полуоткрытые губы чернели пурпуром, а в ее дьявольски распущенных волосах отражалась ночь во всем своем тихом великолепии.
Она молчала. В глазах вдруг показалась печаль. Печаль смотрела с любовью. Я был бессилен перед ней, и мне это нравилось. Она знала об этом, и по щекам ее медленно потекли слезы, они убегали по бархатной шее к вздымающейся нежной груди. Незнакомка тихо плакала, плакала обо мне. Скорбь эта была оправдана, ибо она искусила мой дух, который теперь уже никогда не поднимется с колен, преклоненных перед женщиной.
- Имя мое Одиночество,- прозвучал тишиной ее голос.
С тех пор мы не расставались, эта женщина и вправду всегда со мной. Она оберегает меня от всех, как и обещала.