МОЕ ЭТО.
(роман в конспективном изложении) О чем писать?
Человек. И его работа. В жопу! (скомкали, засунули).
Я. Черт возьми, кто я такой? Нах туда же!
Если бы Ты, тот кто меня читает или любой другой слушатель, был тут, то я набил бы тебе морду, по крайней мере, плюнул. Потому как меня распирают эмоции. Это сейчас (а вообще я субтильный тип, которому на физиономии гены изобразили английскую строгость). Т.е. я в самом деле нуждаюсь (need to) поделиться ВСЕМ ЭТИМ. И потому хорошо, что Тебя нет тут, иначе я бы не смог Тебе все это рассказать (но хотел бы), НО это плохо, что Тебя тут нет – приходится (have to) писать.
А писать всегда лениво, особенно когда тебе трудно. Это только когда разойдешься – тогда приятно и легко: хрен остановишь. Но пока трудно: и писать, и на сердце.
Почему человеку бывает трудно? – это вопрос лишний (в книжках написано). Другое странно: к чему это ВСЕ ЭТО выэтовается именно сейчас? Т.е. странно, что странностей хватало в моей жизни, а когда я дошел (можно сказать расхоже: до точки кипенья), то все это не уже странно, но тем не менее вопросительно.
Короче, надо говорить проще! Систематично!
Итак: В жизни хочется А) хотеть и получать; Б) собственно жить (жить как люди, а не как эти, все остальные) и В) кое-что знать, что знать трудно или вообще не положено (в первую очередь, конечно – знать все «почему» и «зачем» о своей жизни, т.е. себе). У меня этого нету. (и закончили с этим).
Помимо «хочется» жизнь включает в себя и все остальное. Вот об остальном и скажу.
Сейчас я уже в конце того некоторого прошедшего времени своей жизни. Потому можно на радость какой-нибудь любопытной заразе или психологу реконструировать канувшее:
Я родился. (дата – излишня)
Шла эпоха детства. Помню плохо, но видимо в это время я познакомился со своими родителями (мама – доктор, папа – эстет), научился петь, ходить, рисовать, разговаривать (именно в такой последовательности).
Юность. Это время когда не просто хочешь стать взрослым, но хочешь сильно и знаешь зачем (судя по тому, что сейчас мне 30 лет, то это желание вопреки всему исполнилось, хотя не рано ли меня записывать в повзрослевшие?).
Смерть родителей. Последующее состояние на полгода – тревога и голод. Помощь друзей.
Знакомство с «новой большой семьей». Казарма – это не совсем дом. И в семье меня не били. Еды стало больше, всего остального – тоже.
Первый побег (неудачный). Точнее мотив, что я предоставил, уже будучи пойман и возвращен, сочли неудачным.
Восемь месяцев в санчасти с «неизвестной болезнью» и бессонницей.
Второй побег. Обустройство в новом городе у друга на квартире. Поиск работы.
Работа и последующее множество их – общее имя которым «всяка шняга».
Первая любовь (неудачная). Странная дама – приятельница бармэна в ресторации, где я мыл посуду – недолгое знакомство – расставание (моя первая любовь оказалась геем-трансвеститом и это не смешно). Причем, не по моей инициативе.
Недолгое, но продуктивное сотрудничество с театром. Восемь спектаклей с моим участием в создании декораций и костюмов. Новые друзья.
Вторая любовь (тоже неудачная, как и все последующие). Обращение среди публики, чья умственная и творческая развитость выше обычного (т.е. никакого) – Она, второстепенная актриса с амплуа субретки и превосходным меццо-сопрано. Никаких событий, связывающих нас (ноль интереса к моей персоне, даже в качестве «расхваленного всеми художника»).
Смерть одного из друзей (с кем мы вместе бежали из Училища). Мытарства с жильем ergo неустроенность быта. Настойчивые мысли о самоубийстве.
Незапланированный экономический кризис в стране. Меня понижают до рабочего сцены, через два месяца увольняют. Хронический характер бессонницы и дурных мыслей.
Поездка наудачу в столицу с двумя друзьями (из театра). Наудача обернулась неудачей. Талантливых провинциалов изгоняют из всех приличных заведений. Один из друзей возвращается домой, я устраиваюсь звукорежиссером в ДК для слепых, мой друг Влад – курьером в какой-то глянец. Оба живем на вокзале (по выходным) и в рабочей общаге (у привратницы).
Дальнейший медленный и непоследовательный, но верный карьерный рост (около 20-ти наименований неквалифицированного труда, за исключением сторожа – видимо тощих очкариков туда не берут). Новые бесполезные знакомства.
Мое сейчас. Поиски жены и денег на лечение друга (сердце). Скучный быт хронического неврастеника.
Ожидаемое Завтра.
Вот такой списочек в итоге. Но хватит об этом – отзвонили и с колокольни долой. Прошлое ничему нас не учит, если оно уже давно прошлое. Опыт та же палка о двух концах (такой же деревянный).
Хрень выходит. Ничего не ясно: вроде если смысл не в том, что со мной случилось – так и рассказывать не о чем. А это О ЧЕМ – вот оно! Висит камнем на душе.
Десятки, сотни букв и пробелов – сплетается сеть, а толку мало и рыбку золотую вряд ли поймать. Зачем я собственно здесь сижу? По одной из версий, довольно весомой причиной что-то делать, тем более писать всякую дрянь является состояние «нечего делать». А у человека с бессонницей времени до хрена и больше. И физическое истощение способствует разного рода «отголовщине». К тому же все путевое так или иначе уравняли с беспутным события и течение времен. К чему барахтаться?
Ни к чему. Ни к чему мучиться совестью и поступать вопреки расхожей правде. Ни к чему ночи напролет смотреть в окно и слушать давно умерших композиторов. Ни к чему страдать только пытаясь что-то изменить. Ни к чему, но все это есть.
Помимо того, что есть – более ничего. У меня в этом смысле нет никакой позиции – принимать ЭТО, менять ЭТО, бороться с ЭТИМ, осознавать ЭТО – все излишне. Потому что делить нечто, что ничуть не весомее пустоты темных комнат – столь же бессмысленно, сколь рисовать границу на воде (а стало быть к чему все поиски «хорошего» выбора?). Если бы Смерть что-то значила по отношению к этому – я бы желал ее. Но увы.
К счастью, понимание обычно достигается не упорным геморроем в библиотеке или под древом бодхи – а с жестоким ударом извне или болезненным разрывом изнутри. Поэтому некоторым везет. Хотя проект безнадежный, потому что с ЭТИМ потом нечего делать.