Santero | Дата: Понедельник, 2006-02-27, 13:46 | Сообщение # 1 |
Группа: Патриции
Сообщений: 4
Статус: Offline
| Инда рассупонилось солнышко, расколдыкнуло лучи во все озимые, расколдобило хлябь по бездорожью. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку, и ажно скукоёжилси... А ведь ещё минувшей ночью бушевал ливень, ветер гудел и свистел по полям, и так-то люто гремело и сверкало в небесах, будто пришло в Тутайские Ебеня истинное светопреставление. Сидел дядька Кондрат Кузьмич у себя в хате, кумарил, смолил и квасил и дожидался брата своего Панкрата Кузьмича. Ещё до свету спровадил он брата Панкрашку по грибы, и теперь с каждым ужасным ударом грома всё призадумывался и начинал даже смутно сожалеть, что огрел вослед брательника ломом по горбу. Тут грохнуло в небе так, будто вовсе раскололось, а Кондрат Кузьмич привстал из-за стола и в ужасе попятился. И шутка ли - в дверях силуэт чернёхонький, башкой в притолоку врос, да сыростью замогильной так в нос и вдарило! - А дай-ка, братка, теперь браги выпить, - молвил силуэт, подошед ближе. - Етить-колотить-раскудрит-твою-раскачай, - только и прохрипел Кондрат Кузьмич. - А где же, Панкрашка, твой горб? - Да вот иду я так-то с лесу до хаты, - по-хозяйски прошёлся Панкрат Кузьмич, сел и вытянул к печке промокшие чуни. - Глядь - лютая буча подымается, тучи чернёхоньки... Добре будет, думаю, через кладбище угол срезать, до хаты-то семь вёрст киселя хлебать... - А горб-то твой что? - не унимался Кондрат Кузьмич. - А что горб-то? А ну, и мне накапай, - Панкрат повелительно потянул стакан. "Ишь, осмелел Панкрашка без горба-то," подумал Кондрат Кузьмич, да виду не подал. - Так вот, следую я так через кладбище своим порядком, - развязно продолжал брательник, - Темно уж нешуточно, в глаз коли, ветер так и воет, кресты скрыпят... Страсть! ФРРРррррр! - метнулась из угла кошка, спросонку принялась начёсывать люто свои бока. - Тьфу ты пропасть! - ругнулся Кондрат Кузьмич, даже расплескал. - А тут и спрашивает меня голос из могилки-то: МУЖИК, А МУЖИК, ТЫ ГОРБАТЫЙ? Ну я со страху так и сомлел весь. Но отвечаю ему... - Да брешешь, ложечник, - не стерпел Кондрат Кузьмич. - Да святой истинный крест, - принаглевший братец осенил себя небрежно крестом, сам прихлёбывая уже из бутыли. - Ну, сознаюсь, мол, горбатый я. Не губи, мол, душу грешную, типа того. А голос и говорит: НЕТ, МУЖИК, ТЫ НЕ ГОРБАТЫЙ! Гляжу - и то правда, горба не стало. Так вот. - И чего теперь делать станешь, без горба-то? - Ясное дело, наперво женюсь на Евпраксеюшке. - С какого ж это рожна она за тебя пойдёт? - озлобился брат нешуточно. - Ну не за тебя же, хромого чорта, ей идти, - возразил Панкрат и захрапел беззаботно, вытянув под нос ему зловонючие свои чуни. А поутру парубок Федосавенко, коему прискучило сушить сопли на солнышке, потчевал горчицей серую кошку пана Зпадловского. - Да ты ей носопырочку заткни, она сама пасть разинет, - давал советы глухим похмельным басом Семён Пакля. - Ах ты ж горшечник-ложечник! - негодовал охрипший от сушняков Мирон Цапля, - то ж насилие чистое! Лучше на сыр намазать да прикрыть колбаскою. Сама схавает. - Хо-хо-хо, - гоготал Семён, - А то ж чистый обман! - Вот шибеники, живодёры, право, - ворчал парубок Федосавенко, заботливо заслоняя собою кошку и намазывая ей горчицу под хвост. Кошка взвыла и принялась облизывать. - Обратите внимание, господа - добровольно и с песней! Дядька Кондрат Кузьмич сидел у окна мрачнее тучи, и мучила его лютою мукой не столько мысль о том, кто же будет теперь стирать его онучи и подштанники, сколько досада на свою хромоту. И сам мужик не заметил, как свечерело и вынесла его печаль-тоска уж далёконько из избы. Остановился дядька Кондрат Кузьмич посреди села и так-то крепко призадумался. А на завалинке Панасовой хаты сидели рядком бабка Феня да Евпраксеюшка, девка красная, дородная и вообще ясно солнышко. - Иван Мартыныч до меня вечор пожаловать изволили, - нараспев вещала Евпраксеюшка, - трахнул два раза и ушёл. - Вот поди ж ты, - дивилась бабка Феня, - А чего приходил - так и не сказал? "Ой дурной это знак," подумалось мужику. - Кой чорт знак! - плюнул Кондрат Кузьмич, - Мало ли чего судачут глупые бабы? Пойду! Путаясь в огуречных плетьях, подивился ещё, сколь лютые росли огурцы в огороде у Елены Феогнидовны Головач, да так-то задами да подворотнями вышел дядька Кондрат на широкий тракт, ведущий на погост. Далеко уже за полночь заплутал Кондрат Кузьмич на погосте нешуточно. Ковылял он так, спотыкаясь о кресты да оградки, и поминал крепким словом не одних уже односельчан, а и всех покойников с окрестных деревень Великие Хуяки и Нижние Запиздюны. И землица суглинистая скользила ужасно, и не видно, опять же, ни зги - не удержался хромой Кондрат да и бултыхнулся в могилку. Сова вдалеке заухала-захохотала утробным голосом, чу! там и волки уж, кажись, завыли, гадюки шипят. Снизу сыростью тянет да холодом замогильным. Сидит дядька Кондрат в могилке, со страху зуб на зуб не попадает, пощупает стенки склизкие - шкряб-шкряб, шкряб-шкряб - никак не выбраться. Захотел хромоту излечить, старый олух. Пропади оно пропадом, таковое излечение! Вдруг слышит мужик - шлёп-шлёп, шлёп-шлёп - идёт кто-то! Обрадовался Кондрат, а прохожий тут бултых! рядышком в ту же могилку, чуть по голове не зашиб! И сразу по стенкам шкряб-шкряб! - Мужик, спички есть? - спросил Кондрат Кузьмич. В ответ только шкряб-шкряб-шкряб - послышались звуки, и шлёп-шлёп-шлёп - аукнулось по бездорожью. Закручинился дядька Кондрат. А тут вдруг вздохнуло что-то из-под земли сырой суглинистой так, что в небе тёмном звёзды редкие дрогнули. - МУЖИК, ТЫ ГОРБАТЫЙ? - строго спросил голос. - Нет, я хромой, - приосанился Кондрат Кузьмич. - ДА НЕТ, МУЖИК, ТЫ ГОРБАТЫЙ!!!! Светать начало помаленьку. И в избе забрезжило сквозь узкие окошки; уронил Мирон Цапля стакан свой на пол, а башку свою лохматую - Семёну Пакле на волосату грудь. - Ух как оно славно, похмелиться-то. Еле-как отошёл, думал, дуба дам. - А что ж ты нынче ночью на погосте не был? - похмельным басом вопросил Семён. - Да я там всю ночь тебя доискаться не мог, - охрипши от сушняков, отвечал Мирон с лёгкой обидою, - Даже в могилку свалился. - Напугался, поди? - Да не, не очень. У меня жмурики спичек просили. - Ишь чего! А я там две ночи подряд новый усилок испытывал. - С ревером? - С ним. И с микрофонами. Через две колонки. - И как? - Клёво. - Клёво, - тихонько вздохнул Мирон. - Всё пропьём, а панк не опозорим.
Невозможно - это не приговор. Это вызов.
|
|
| |
Crownless | Дата: Понедельник, 2006-02-27, 21:51 | Сообщение # 2 |
Координатор
Группа: Координатор
Сообщений: 735
Статус: Offline
| Quote (Santero) | Тут грохнуло в небе так, будто вовсе раскололось | что раскололось? Эх, Ваши бы таланты да в мирное русло... Все-таки пересказывать анекдоты - это как-то не креативно совсем.
Crownless again shall be the queen.. Кошка не пишет стихи, А дамские штучки, как фига в кармане. Кошке плевать на духи, Она хорошеет с годами
|
|
| |
Santero | Дата: Среда, 2006-03-01, 11:16 | Сообщение # 3 |
Группа: Патриции
Сообщений: 4
Статус: Offline
| Это не пересказ, а творческая обработка Думаете, Даль да Гоголь просто так фольклор собирали? Я, впрочем, и не претендую - просто хотелось лишний раз народ повеселить ;) да что грохнуло, то и раскололось*)))) Повторюсь, всё это есть прикол и стёб, а посему и слог такой разухабистый.
Невозможно - это не приговор. Это вызов.
Сообщение отредактировал Santero - Среда, 2006-03-01, 11:24 |
|
| |