АссКЛит

Определений ему надавали кучу, начиная с «волшебной сказки для взрослых» и заканчивая «неверифицируемой частью фантастики». Но, думаю, жанр настолько разросся со времен своего появления, что любое из определений определяет лишь какую-то его часть, в то же время, перечисляя все его признаки, мы определим, в конце-концов, всю литературу, за исключением, разве что, документальной. Для каждого читающего или пишущего фэнтези справедливыми покажутся лишь некоторые, но, в самом деле, не было бы разнообразия произведений и мнений о них, не было бы жарких дискуссий – и жанр оказался бы пресным и однообразным.

Кстати, и время его появления сильно варьирует в зависимости от того, что считать фэнтези, а что – чем-то иным. Причем разброс идет не на годы, не на десятилетия, а на четыре тысячи лет (по одной версии, уже «Сказание о Гильгамеше» - фэнтези, по другой – ужасы Лавкрафта и «мечемашество» Говарда – еще нет, а вот профессор Толкиен – самое то).
Посему, все сказанное ниже – лишь мое мнение, не обязывающее вас разделять или оспаривать его.

1) Фэнтези, как современный миф.

Не только миф, как «создание коллективной фантазии, обобщённо отражающее действительность в виде чувственно-конкретных персонификаций» (БСЭ), но и миф внутри нас – та «ночная» и не подчиняющаяся логическим доказательствам часть сознания, что присутствует у каждого человека, вне зависимости от его образования и воззрений. Стоит современному человеку, привыкшему доверять собственной логике и научным знаниям о мире, оказаться в непонятной с самого начала, вызывающей сильные эмоции ситуации, как тонкий слой «рацио» сдается и уползает в страхе в какую-то щель сознания, а на первый план выходит наша до-рациональная суть, первобытные страхи, суеверия и «генетическая» память. Откуда бы она ни появилась в нас, нет сомнения, что к ней приложили руку сонмы поколений, родившиеся и прожившие жизнь до начала научно-технической революции, подарившей человечеству уникальный инструмент научного познания мира, но почти уничтожившей познание интуитивное.

К счастью, кроме науки, вещи, без которой современный мир не прожил бы и года, принесшей человечеству столько бед и побед, существует искусство, которое осмысливает мир совершенно иначе – путем интуиции, построения ассоциативных рядов вместо логических цепочек. И любое произведение искусства в своей основе имеет миф – миф ли о Дружбе, или о Любви, или о Пути человека в мире...

Чтобы убедиться, насколько не-рациональные мотивы движут человеком, вспомните обычай дарить цветы (отрезанные половые органы растений) в торжественных случаях, вспомните новогодние ёлки и не стригущих, а, иногда, в тяжелых случаях, и не моющих волосы перед экзаменационной сессией студентов. Но традиции и суеверия – отражение «ночного», мифологического сознания в дискретной и самой распространенной форме.

Искусство же – отражение «ночного» сознания по сути, от самой задумки, внезапно осеняющей художника, до подбора слов и красок, не столько отражающих реальность, сколько призванных создать иллюзию реальности в голове читателя/зрителя. Взгляните на натюрморт и фотографию той же постановки, и вы не найдете в ней и половины рефлексов и бликов, что делают картину столь «живой», тени окажутся серыми, а не густо-синими или насыщенно-охристыми, как на живописном полотне, света сольются в одну белесую гамму, лишившись аппетитной цветности своего художественного отображения. Если уж такая «петрушка» происходит с отображением каких-то неодушевленных предметов, то что же говорить об отображении человека в искусстве? Да, врут художники, не врут лишь зеркала.

Чем же так ценно для нас художественное описание и осмысление реальности? Почему мы предпочитаем исторический роман – хроникам, приключения выдуманных личностей – мемуарам, а живописный пейзаж – фотографии с календаря? Наверно, именно тем, чего нет ни в одном чисто документальном произведении – осмыслением реальности. Наука, что ни говори, чаще всего отвечает на вопрос «как?», реже – на вопрос «почему?» и совсем не отвечает на вопрос «зачем?», а именно он и является главным, стержневым в человеческой жизни. Собственно, все искусство есть отражение возможных ответов на этот вопрос, но любой ответ – недоказуем научным путем. Именно вопрос «зачем?» и породил большинство мифов, со времени палеолита и до нынешних «рациональных» времен, а не только непознанная, но активно проявляющая себя сторона реальности.

Ибо она существует. Область того, что мы знаем о мире и о себе, становится все шире, а количество мифов не уменьшается, как не уменьшается и число явлений, не вписывающихся в научные рамки. Самое простое – «везучесть» и «невезучесть», она вполне проверяема статистическим путем, но необъяснима с точки зрения рацио. Это серьезно! Настолько серьезно, что спецслужбы, подбирая кандидатуры на ответственные участки работы, учитывают ее наравне со знаниями и практическим опытом. Миф? Да, миф, но миф, верно отражающий реальность. А сколько еще таких мифов, игнорируя которые, мы становимся легкой добычей бед и мелких неприятностей? Если вы руководствуетесь какими-то правилами, не имеющими рационального объяснения, но у вас все хорошо, не старайтесь поступать в этих случаях иначе, чтобы не стало хуже. А уж если решились, начинайте с малого и соберите статистику следствий подобных поступков в течение, хотя бы, месяца – уверена, вы после этого откажетесь от подобных экспериментов.
Возможно, наука когда-нибудь объяснит это, но, «покуда травка подрастет, лошадка с голоду помрет», да и всегда того, что остается за освещенным кругом научного знания, в «темноте», будет неизмеримо больше того, что освещено лампой научного знания.

А человек имеет порочную страсть – он хочет знать ВСЕ, и никак иначе. Картина мира не выстраивается из разрозненных кирпичей точного знания, как паззл не собирается из десятой части кусочков, их нужно иметь все, или, хотя бы, большую часть. Зачем нам эта картина? Зачем были нужны древним ацтекам или египтянам знания о спутниках Сатурна, а догонам – тройная звезда Сириус? И, тем не менее, эти знания сохранялись и передавались тысячелетиями. Зачем нам совершенно не нужные в практическом плане (для большинства людей, не связанных с этими областями) научно-популярные статьи о животных моря и саванны, о климате и растительности дальних стран, где мы никогда не побываем, об обычаях племен, живущих в амазонских лесах или Центральной Африке? Зачем нам, столь далеким от астрономии, школьный телескоп в чердачном окне? Зачем микроскоп незабвенному герою Шукшина? Так ведь нужен! Настолько нужен, что, увлекшись созерцанием неведомой ему доселе жизни микроорганизмов, герой бросает пьянку, а это для алкоголика «со стажем» - случай почти уникальный, они продолжают пить даже под угрозой близкой смерти. Выходит, знание человеку важнее жизни? А вы что, иначе думали? Да большая часть научных знаний получена не из-за жестокой необходимости, а из-за страсти к познанию мира, не задумывающейся первоначально о пользе. И, если «открытие» шукшинского героя важно лишь для него самого, то открытия, сделанные учеными, одержимыми столь же иррациональной и свободной от поисков выгоды страстью, создали основу современного нам мира. И мифа.

Мифа о всесилии науки, пошатнувшегося не раз, и все же еще крепко держащего нас в своих объятиях. Маленькая освещенная площадка вокруг костра, на которой все ясно видно, и за которой простирается бесконечный темный лес непознанного. Костер заменяем прожектором, идем с фонариками в лес – круг познанного расширяется. А дальше? А там, за поворотом тропинки, за оврагом, за рекой? Что дальше?

И тут включается механизм построения аналогий. Если здесь все «так», то почему там должно быть «иначе»? Посему, о незнакомом мы судим по тому, что известно, пока реальность не докажет нам обратное. Это – не-рациональное, но очень полезное свойство сознания, которое чаще помогает выжить, чем ведет к фатальным ошибкам. Но уж они-то горят ярчайшими стоп-сигналами: все, дескать, ребята, ваши теории здесь не работают, пора строить новые. И если мы игнорируем их, то рискуем не только собственным психическим здоровьем, а, часто, и самой жизнью, но, бывает, и чужими жизнями, ибо, стоит копнуть, разворошить нечто неведомое, и оно полезет из всех щелей. Когда ты вглядываешься в бездну, она начинает глядеть в тебя. Необъяснимо с точки зрения рацио, но подтверждается реальностью. Ну, вот, копнули, стронули, поползло... Что делать-то?

Остается одно – домысливать. Строить гипотезы, имея на руках явно недостаточное количество информации. Но как? Мышление бывает одномерное, двухмерное и трехмерное. Одномерное мышление – это путь из точки А в точку Бе на паровозе логики, а логика – такая штука, что выглядит убедительно, но результаты дает по большей части неверные, то есть не подтверждающиеся реальностью. Следовательно, приходится проверять логические выводы опытным путем, а это не всегда возможно. Кроме того, много сил и времени уходит на построение новых логических связей. Гораздо удобнее путь аналогий – двухмерное мышление. Это сродни аэрофотосъемке. Сразу вся местность как на ладони. Другое дело, что иной раз неясно, полянка это или слепая елань, а под ней – десять метров трясины. Неверные аналогии дают ужасные результаты, если воспринимать их как прямое руководство к действию, без предварительной проверки. Есть еще трехмерное мышление, вроде сканирования по всему объему, тут вероятность ошибки значительно меньше. Случалось ли вам долго мучиться над какой-то проблемой, а потом просто увидеть все в сумме, с кучей взаимосвязей и дополняющих друг друга выводов? Говорят – озарение, божественное наитие. Да нет никакого наития, это просто еще один способ мышления – трехмерный. А результаты потом и логически доказать можно.

Но откуда берется эта «трехмерность»? Неизвестно, но есть две гипотезы. Первая – глубинная связь человеческого сознания со всем миром. То есть, неосознанно мы «знаем» все, можем получить информацию от любого, сколь угодно удаленного от нас предмета, другое дело, что «вместить» знание о вселенной во всей его полноте – не в состоянии, ибо познать полностью – практически воссоздать в себе познаваемое, а мы существенно меньше вселенной, вмещающей нас. Вторая – подобие человека и части мира, исследованного им, миру остальному, даже в неисследованных его аспектах, и, познавая себя и окружающий мир, «судя по себе», мы познаем вселенную. Обе гипотезы не доказаны, но и не опровергнуты, а наше «ночное» сознание, не слишком доверяющее логике, и не ждет их доказательств, а просто использует без санкции рассудка, всемогущего днем. Вот почему озарения чаще всего приходят во сне или в пограничных с ним состояниях.

Но озарение часто не может быть адекватно выражено в словах и понятиях дневного сознания, реального опыта, оно смутно отражается в маленьком и рябом зеркале сегодняшних знаний и представлений индивида, тесно связанных с представлениями современного ему общества. Если этот человек талантлив, он подберет подходящую форму для изложения полученных знаний, и общество – сразу или со скрипом, но примет их. Или раздавит того человека в пыль. Но и в том, и в другом случае возникнет миф – миф, созданный тем человеком, или же миф о нем. Нет, в самом начале это еще не миф – так, занятная история, но, чем больше людей принимают в ней участие, переживая ее в воображении и передавая из уст в уста, тем ближе она становится к коллективному бессознательному, с одной стороны, искажаемая им, с другой – обогащающая его. И когда это, почти до неузнаваемости измененное знание начинает управлять человеческими массами, тогда оно становится действительно мифом.

Мифы стареют – с накоплением рационального знания искажения, внесенные сперва самим человеком, потом – пересказчиками, и, наконец, обществом в лице представителей светской и духовной власти, перевешивают то, что осталось в нем от истины, и миф умирает, отходит в область «преданий старины глубокой». Но на смену ему почти сразу приходит новый, и так – до бесконечности, ибо вселенная бесконечна, и познавать ее мы будем столько же времени, сколько будем существовать в виде мыслящих существ.

Добавлено (23-Февраль-2006, 23:09)
---------------------------------------------
Но иногда старые мифы воскресают – в новой, непохожей на все прежние, форме, они стучатся в наше сознание со свежих, пахнущих типографской краской страниц. Ситуация, сложившаяся в современном мире, с одной стороны, довольно типична – «возрождение» старых мифов в новой форме уже происходило, хотя бы, один раз – вспомните эпоху Возрождения, вернувшую в мир многие античные мифы уже в виде литературных произведений, а изображения мифических героев – как олицетворения аспектов человеческой натуры. А, с другой – совершенно уникальна, благодаря массовому книгопечатанию и интернету, ведь еще никогда слово, написанное одним человеком, не оказывалось достоянием многих за столь короткое время. Ведь, в сотворении мифа играет роль не только рассказчик, но, главным образом, слушатели и интерпретаторы. Многочисленные обсуждения и количество любительских «произведений» по мотивам, фанфиков, говорят о популярности мифа гораздо больше, чем даже тираж книг, разрабатывающих данный миф. Кто из «средней» категории читателей, слыша «эльф» вспоминает о сидах или банши, а слыша «дракон» - о Гренделе? Зато сознание услужливо подсовывает образ, сформированный книгами Толкиена, А. Нортон и Р. Сальваторе. А ведь корни-то – вон они, и рыться особо не надо, часть фольклорных источников зафиксирована в виде серьезных исследований, другая – довольно точных пересказов. Но мы обращаемся к ним много позже, если вообще обращаемся. Ибо современный миф, построенный на их основе, самодостаточен и частенько противоречит первоисточнику. Легендарные эльфы были, по описанию, довольно-таки вредным народцем, склонным жестоко подшутить над недалеким путником, случайно зашедшим в места их обитания, и не отличались привлекательной внешностью. А вот орков в легендах не встречается вовсе. Зато теперь, когда были придуманы этакие прекрасные ликом, задумчивые и сильнотворческие ушастики, сразу же возникла необходимость в их антиподе – жестоком и воинственном народе, не признающем «высокого и прекрасного». И мы ухватились именно за эту интерпретацию, ибо именно она соответствовала в этот момент нашему внутреннему ощущению. Действительно, «аполлоническая», «светлая» и «дионисийская», «темная» составляющая личности, «закон» и «своеволие», «рассудок» и «страсть» нуждались в новом литературном выражении. В реальном человеке редко можно встретить резкое преобладание одной из сторон, разве что у клинических психопатов, хотя у нормальных то одно, то другое перевешивает, а вот у придуманных, нереальных существ – вполне может существовать в чистом виде. И представители «народца» в древних легендах тоже имеют смешанную, вполне реальную структуру личности, с одной стороны – прекрасные, трогающие душу песни и драгоценные подарки за ничтожнейшие услуги, с другой – подловатые, трикстерские поступки, чего только стоят так называемые «женихи», за общение с которыми церковь отлучала согрешивших, а, паче того, родивших странного ребеночка девиц, или спаивание всяких дурачков, «просыпающихся» после этого лет через сорок. Нет, нам таких женихов «и задаром не надь, и с деньгами не надь». Нам нужно что-то большое и чистое, но без слоновьего хобота.

Вот оно, перед вами, любуйтесь! Современный миф, еще жестче, чем раньше, разграничил зло и добро, ведь у творцов нового мифа был в прошлом (а, у многих, и в настоящем) – христианский опыт и труды святых отцов церкви. Это не выкинешь на помойку, будь ты хоть атеистом с рождения или последователем Дао с шестнадцати лет. Многочисленность любителей классического фэнтези подтверждает догадку, что именно об этом тосковали многие из нас. В жизни все перемешано, друг может внезапно совершить страшную подлость, а враг – оказаться правым на 200%, и, даже сверяя свои поступки по «Кодексу строителя коммунизма» или «Домострою», немудрено наворотить такого, что потом разгребать – не разгрести поганой лопатой. А в классическом фэнтези все понятно, или ты на стороне «добра и света», и, следовательно, прав, или – ну, и назовут тебя после этого черной макакой. При этом добро не обязательно должно физически победить, но оно, безусловно, побеждает морально. Кстати, «реалистичность» подобного фэнтезического произведения нисколько не проигрывает от черно-белого деления, и зависит, в основном, от таланта того, кто его написал. Посему и не раздражает в трудах, к примеру, Толкиена, зато бесит в исполнении какой-нибудь Офигеан с «Хеннет-Аннуна».

Этот миф, по сути дела, и подвел бы жирную черту под дальнейшим развитием жанра, когда бы не... когда бы не «еретики».

2) Фэнтези, как ересь, или «антимиф».

Да, именно ересью можно назвать и «переписывание» классического фэнтези не известными прежде авторами, такими, как Наталья Васильева, Ник Перумов или Кирилл Еськов, и самостоятельные произведения, хоть Перумова, хоть Сапковского, в которых «тьма» и «свет» настолько перемешаны, что отличить, где добро, а где – зло, можно лишь по конечному результату.
Кто-то там сказал – «серый цвет»? Марш в библиотеку! Серость – это 101-е приключение Конана-варвара, или очередной подстрочник D&D, серость такой волны возмущения не вызывает, а живет помаленьку на своих полках, находит читателей и даже поклонников в определенной среде, а не бурю возмущения, как «Последний кольценосец» или незабвенная «ЧКА».

Не могу удержаться от цитирования:
«...авторы обосновывают наше право решать самим, где добро, а где зло, но вовсе не отказываются от этих понятий. По «Черной книге», мы обязуемся сами формировать свои взгляды в этой области, а по «Сильмариллиону», мы имеем эти взгляды в данности и самостоятельно строим лишь свое отношение к ним, осуществляя предоставленную нам Творцом свободу выбора.» (Хулгар. ««ЧЕРНАЯ КНИГА АРДЫ», ЕЕ ИСТОКИ И СОДЕРЖАНИЕ»).

Я, в свое время, очень долго думала, а зачем человеку разум и совесть, если есть предписания по всем возможным пунктам, что могут встретиться нам на жизненном пути, причем, заповеди-проповеди христианские в этом смысле много уступают по полноте регулирования Талмуду, где сказано даже, с какой ноги утром вставать и при каком освещении входить к жене.
Конечно, здорово это, когда за тебя уже подумали, что умные дядьки, что какое-нибудь божество, как все должно быть, знай, удерживайся от «зла» и будь «добрым», то есть круши всяческих злодеев «в песи и в хузары». За что и люблю классическую фэнтези. Но в жизни-то все иначе! И, скушав очередную «победу над черным властелином», хочется поразмыслить над тем, а что же все эти ребята, которые на его стороне дрались, в нем нашли. Ну, еще понимаю, коли это горстка бандитов, коим терять нечего, а приобрести могут «цистерну варенья и вагон печенья», но целый народ? и не один? Не-а, говорит мой нормальный человеческий рассудок, здесь что-то не так.

А что именно?
Как только вы задумались над этим, ваше чтение классического фэнтези превращается в нечто неприятное, вписывающееся по раздражающему действию между скукой и пыткой носками. Дело, конечно, не в нем, оно хуже не стало, просто вы немного повзрослели, выросли из него. И не надо о физическом возрасте – психологический возраст человека может сильно варьировать, не так уж мало взрослых и даже старых людей ответ на любой возникающий вопрос ищут если не в писаниях отцов церкви, то в советах местной «Марьи Алексеевны».
Черно-белая графика мира и обращение к непререкаемым авторитетам – прерогатива детства, подвергать же все сомнению и бунтовать начинают подростки. Для них – все «не так, как должно быть». Родители – скрывают, учителя – врут, и это действительно так, но взрослый человек понимающе ухмыльнется и пройдет дальше, а подросток начнет «копать» и уличать в подтасовках и лжи. Еретическое фэнтези построено именно на этом.

Добавлено (23-Февраль-2006, 23:10)
---------------------------------------------
Как это делается.
Когда припрет, об этом не спрашивают, а делают. И, все же? Ладно, даю рецепт, взяли ручки, записываем.
Сначала берете тот миф, который некогда больше всего любили. Находите то место, что в первый раз вас разочаровало, или на нем возникло подозрение во лжи и подтасовках, это будет ваша ниточка. Тянете за нее, подвергая сомнению каждое слово. Доходите до сути этого мифа, до его идеи. И смотрите на нее с другой стороны. Внезапно события выстроятся перед вами в логическую цепь, да только не ту, что предполагал автор мифа. Все! Вот вам то-олстенная тетрадь, вот – запасные стержни к ручке, пишите. Правдоподобие этой контрверсии зависит лишь от вашей проницательности и литературного таланта.
Иные – приближаются, а, по словам некоторых фанатов, и затмевают оригинал.

Но. Есть одно большущее «но». В классическом фэнтези, большей частью, побеждает добро. «Добро», которое в вашей версии меняет полярность. Следовательно, ваши любимые герои потерпят сокрушительное поражение. Жаль? Конечно, но, куда даться от фактов, даже если эти «факты» - придуманные. Что вам остается? Трагедия, прекрасная трагедия, море (по крайней мере, лужа) крови и ливень (по крайней мере, стакан) слез. В этом тоже что-то есть. Как говорят бывалые ролевики, жрать кактусы полезно для здоровья. Это в смысле того, что пережитые «понарошку» страдания укрепляют нервную систему и очищают душу от мушиного помета мелких, но вполне реальных неприятностей.

А с чего бы, вы думали, подростки для приложения своей любви всегда избирают столь недоступный объект, что их первая любовь просто обречена стать безответной? С чего так любят в игре в «войнушку» валяться «мертвыми», причем – в картинных позах, так что, порой, не допинаешься, поднимая «тело» с мокрой и холодной земли, грозящей вполне реальной пневмонией? Надо им это, просто необходимо пережить страдания и даже смерть, естественно, понарошку, хотя... Когда мне было одиннадцать, среди мальчишек было поветрие наносить себе неглубокие порезы или прижигать кожу раскаленным гвоздем, и ходить на переменках, размахивая «украшенной» рукой. Пирсинг и татуировки в самых неподходящих местах делают, обычно, из тех же побуждений. Уж лучше пирсинг, чем экстрим с прыжками на крышу вагона.

Кстати, вам это ничего не напоминает из практики первобытных народов? Ну, конечно, обряд инициации. Там тебе и ужас, и физические страдания, и испытания тела и духа. И возраст примерно тот же. Подростки, перенося все это, доказывают свое право войти во взрослый мир, враждебную среду, не жалующую слабаков. То, что сейчас подобный жестокий обряд заменен экзаменом, часто являющимся испытанием лишь на везучесть, не изменило ничего в человеческой сути. И, если ты вовремя не прошел настоящий, кровавый обряд, пусть даже и в воображении, то всю последующую жизнь будешь искать, как подросток, возможности доказать себе и другим, на что ты способен. Поэтому «жрать кактусы» любят и некоторые взрослые люди, читая ли «душещипательную» любовную лабуду, ужастики ли, или серьезные статьи, доказывающие им, что они – худшие представители ничтожнейшего из народов.

Пожирание кактусов – только одна из сторон еретического фэнтези. Не менее значима и другая его сторона – сильно развитая «конспирология». Это – блюдо для деток постарше, лет, этак, на десять-пятнадцать. The truth is out there. Правда – скрыта. Чтобы найти ее, надо потрудиться, распутывая нити «заговора», выйти на заговорщиков и воздать им по заслугам. «Сказать: я – Лазарь, и восстал из гроба, пришел, чтоб вам открылось все, в конце концов» (Т.С. Элиот). Действуя подобным образом, некоторые особо продвинутые личности доказали, что Крокодил Гена – стареющий эксгибиционист, соблазнивший больную девочку Чебурашку. Но то – особо продвинутые калеки конспирологии, да и тема не наша, все же – сказка к фэнтези никаким боком не касалась. Это я к тому говорю, что во всем мера важна, а в далеко идущих предположениях – тем более. Зато, если ты честен и придерживаешься фактографии, изложенной в оригинале, то в результате рискуешь получить совсем не то, к чему шел, а именно – все участники подобной истории, что заговорщики, что их жертвы, неизменно терпят поражение, ибо хотели как лучше, а получилось... Жизнь всегда богаче наших представлений о ней и умеет поставить жирную точку на самом интересном месте. Спросите Еськова.

Так что же объединяет два столь разных подхода в одну-единую ересь? Своеволие, возведенное в ранг добродетели, проявляет ли оно себя, как бунт или как «независимое расследование». Надо сказать, это для фэнтези, как жанра – серьезный шаг вперед, от застывших схем к динамичному и развивающемуся по законам, сходным с реальными, миру. Изначально еретическое фэнтези имеет своим началом миф фэнтезийный, уже разработанный кем-то другим, но кто сказал, что так будет всегда? В мире еще достаточно мифов, которые можно «взорвать» или «демонтировать», приблизив к реальности. И это находит подтверждение в «Афрании...» Еськова. «Альтернативную историю» уже сейчас большинство классификаторов относит к жанру фэнтези.

Вот мы и приблизились к третьему, сегодняшнему этапу – сближению фэнтези и реальности.

3) Фэнтези, преображающее реальность.

Миф, как мы ранее выяснили, вырастает из реальности – действительно существующих, но пока непознанных явлений, и столь же реального человеческого сознания, точнее, не-рациональной его компоненты. Миф дополняет научное знание того времени, в которое он существует, и, с ростом познанной «территории» стареет, наконец, заменяясь новым. Совсем без мифов человечество жить не может, ибо наука, во-первых, не отвечает на мировоззренческие вопросы, а, во-вторых, благодаря бесконечности познаваемого мира, никогда не объяснит всего существующего. Опираясь на структуры «ночной», интуитивной части сознания, миф часто провидчески обозначает новые горизонты познания, но и на старуху бывает проруха – ошибки его нередки. Но мы забыли еще одно свойство мифа – он активно вмешивается в реальность, изменяя ее благодаря человеческим поступкам. Да, конечно, Солнце он не «заставит» вращаться вокруг Земли, зато может повлиять на человеческое общество, к примеру, побуждая принявших его на веру людей к определенным действиям, формируя базовые ценности личности. То есть, мифы – реально существующая сила, небезразличная для нашего будущего.

И человек, создающий миф, вольно или невольно вмешивается в реальность. Чем больше окружающих – читателей, слушателей – воспримет этот миф, тем сильнее вмешательство. И почти каждый мифотворец считает, что его миф преобразит мир к лучшему – или, хотя бы, сознание слушателей. Не каждый, говорите? И далеко не всякий вообще об этом задумывается? Да, вы правы – рациональным, дневным сознанием это воспринимается далеко не всегда, мало того, у талантливейших мифотворцев, чаще всего, вообще отсутствует морализаторский момент, а когда вмешивается рацио – появляются «лосты» (Толкиен) или второй том «Мертвых душ» (Гоголь). К счастью, талантливые творцы мифов способны критически относиться к подобным вещам, в отличие от посредственности, задумавшей «порулить» нашим сознанием. Но и в том, и в другом случае результат одинаков – либо творец сам не выпускает на свет «программную» вещь, либо мы отвергаем ее. Ибо – чтобы тебе кто-то поверил в то, что «это действительно было», ты сам должен верить в это безоговорочно. Именно «было», а не придумано кем-то. «Истории возникали в сознании, как "данные", готовые, приходили по одной, и чем больше их становилось, тем быстрее росли между ними связи» - Толкиен.

Но только ли фэнтези вмешивается в реальность подобным образом? Нет, конечно. Из наиболее «активных» в этом смысле направлений литературы можно назвать еще фантастику (особенно, футурологическую ее часть) и историческую литературу. Но фэнтези, словно универсальный растворитель, впитывает, включает в себя приемы и даже предметно-фактологическую основу этих жанров, формируя смежные направления – «технофэнтези» и «альтернативную историю». Это – только на первый взгляд нежизнеспособные монстры, а в действительности все зависит от таланта художника, пишущего в подобном жанре.

На этом позвольте закончить краткую классификацию жанра фэнтези, а более подробно о современных мифах предлагаю поговорить на форуме.

До встречи!