| Четверг, 2024-04-25, 09:21 | Главная | Регистрация | Вход |
|
|
"Женщина не моих снов" - АССКЛИТ: форум
|
"Женщина не моих снов"
| |
| tzhfonit | Дата: Пятница, 2007-05-11, 01:04 | Сообщение # 1 |
|
Группа: Патриции
Сообщений: 6
Статус: Offline
| Друзья мои. Очень хотелось бы услышать ОБЪЕКТИВНУЮ критику по поводу этой вещи - можно сказать, что это моё первое серьёзное произведение.
Привожу для начала маленький кусочек. Глава первая.
Люди из прошлого.
1.
Телефонные звонки во втором часу ночи – сомнительное удовольствие.
Особенно если вам звонит ваша бывшая женщина.
- Я забыла брюки, - сообщила мне Мадена. – И я намерена их забрать.
- Надеюсь, не сейчас, детка?
- Не зови меня деткой. У меня есть имя.
- Но совести у тебя нет точно. Иначе бы ты не будила меня посреди ночи из-за твоих вечных глупостей.
- Это не глупости! - тут же взвилась она – я должен был это предвидеть, но, пожалуй, в два ночи люди думают о другом. – Глупостью было то, что я потратила на тебя целый год своей жизни! А что интересовало тебя?! Работа! Командировки, пресс-конференции, переводы, совещания, статьи! Карьера, погоны, имя, положение! Самым нежным комплиментом, который я от тебя когда-либо слышала, было «я соскучился по твоей заднице»! Ты никогда обо мне не думал – и, правда, зачем?! Всего лишь очередная баба, с которой ты спишь! Найдёшь себе сотню других! Подумаешь – бросил ещё одну! Ну?! Почему ты молчишь?! Или тебе уже всё равно?! Разумеется, за семь дней ты успел найти себе...
Я пытался сдержаться до последнего момента. Но молчать уже не мог.
- Я тебя бросил? Я?! Да как у тебя только язык поворачивается такое говорить?! Последние три месяца ты только и делала, что искала мне замену! И даже не пыталась этого скрыть! Что тебе от меня было нужно – цветы, драгоценности?! Любви у тебя было полным-полно на стороне! Никакой мужчина не стал бы этого терпеть! Так что не будем говорить о разбитых сердцах – подобные обвинения в мой адрес звучат глупо!
- Так ты разговариваешь с женщиной, которая прожила с тобой год?!
- Так я считаю нужным разговаривать с женщиной, которая испортила мне жизнь! Так что иди-ка ты со своими брюками...
- Да пошёл ты, Брайан! - завершила Мадена разговор и повесила трубку.
Мои чувства к Мадене остыли уже давно – их вытеснила привычка. Вначале мы оба пылали страстью, как и полагается двум людям с восточным темпераментом. Но со временем нам надоела совместная жизнь. Никто не решался заговорить первым – это бы спровоцировало очередной скандал. А ругались мы частенько. Наконец, Мадена сообщила мне, что с неё хватит.
Минуту назад я вернул долги.
Счета оплачены. Билеты куплены. Поезд движется вперёд.
Я отправился на кухню, налил себе рюмку коньяка и, усевшись за стол, закурил. Я жил один уже неделю. Одиночество а-ля «ты никому не нужен, приятель» через пару-тройку дней неизбежно трансформируется в другое – «мне никто не нужен, детка». Это значительно облегчает жизнь.
Но приятнее от этих мыслей не становилось.
Я выпил коньяк, потушив сигарету в пепельнице, тут же закурил снова и подумал о том, что день у меня завтра будет тяжёлый, и пора бы пойти спать. Вечером мне предстояло ехать на похороны отца.
Ехать мне не хотелось. Я не любил вспоминать о детстве. И не горел желанием видеть родной город. Но в последний момент я решил, что с меня не убудет. По крайней мере, отдохнуть от работы не помешает. Хотя, конечно, такое путешествие я бы не рискнул назвать отдыхом.
2.
Отношения с отцом у меня никогда не складывались. Он был человеком невероятно сложным, и я, в свою очередь, подливал масла в огонь – характер мой гадок в высшей степени. Отец постоянно упрекал меня в никчёмности, по его словам, в жизни своей я успеха добиться просто не мог, потому что рождён ползать. Думаю, отец говорил мне это ещё и потому, что сам карьеры не сделал, а вот своего сына хотел видеть преуспевающим мужчиной. И все его упрёки должны были разбудить-таки во мне чувство собственного достоинства. Хотя бы в этом он стопроцентно преуспел.
Когда умерла мать, мне было шестнадцать. Её смерть я переживал тяжело – для того, чтобы выйти из депрессии, мне понадобился психоаналитик. Мать я любил, и поэтому возненавидел отца, когда он привёл в дом другую.
Звали её Лиза. Когда такую встречают в первый раз, то говорят «шлюха». Когда встречают во второй, целуют ей руки и клянутся в вечной любви. Женщина с яркой, резкой красотой – с теми самыми рыжими волосами, бархатно-зелёными глазами и похотливой улыбкой, которые обыкновенно бывают у ведьм. Пройти мимо такой может только убеждённый гей.
Оглядываясь назад, я до сих пор затрудняюсь ответить на вопрос о том, почему же мы оказались в одной постели. Это произошло настолько естественно, что о причинах никто не задумывался. Лиза была старше меня на добрых десять лет, а я был глупым мальчишкой. Иногда меня трясло от ненависти к себе и к тому факту, что я сплю с этой женщиной. Однако, заглядывая в душу глубже, я понимал, что мне абсолютно не стыдно. И опять меня начинало трясти. Но уже от страсти.
Вопреки всем моим ожиданиям, мы с Лизой стали близки не только в физическом плане. Несмотря на довольно-таки молодой возраст, она успела многое пережить и узнать. И пыталась чему-то научить меня.
- Глупый сукин сын, Брийян, - говорила она. Уж не знаю, почему она звала меня Брийяном. Она любила говорить имена на французский манер.– Сколько можно терпеть его оскорбления? Да, он твой отец, малыш, но это ещё ни о чём не говорит. Докажи ему, в конце концов, что ты – не тряпка. Да, я с ним сплю, - продолжала она, увлечённо вычищая остатки табака из мундштука – это было её любимым занятием, она придавала ему статус медитации. – Но ведь и с тобой я сплю тоже.
После довольно продолжительного периода игры в прятки с отцом и задушевных разговоров в постели я почувствовал, что начинаю сходить с ума, и продолжаться так больше не может. Пора бы расставить все точки над «и». Причём незамедлительно.
Реакция отца была совершенно неожиданной. Я думал, что он будет топать ногами и кричать: «Это твой способ почувствовать себя мужчиной?! Спать с моей женщиной?! Да?! Сопляк!», но всё оказалось совсем по-другому. Отец выслушал меня молча, с выражением какого-то каменного спокойствия на лице. А потом указал на дверь и сказал мне:
- Убирайся.
Я не стал спорить и убрался.
И, как оказалось, навсегда.
То, что не убивает, делает нас сильнее
|
| |
| |
| Vuala | Дата: Пятница, 2007-05-11, 19:04 | Сообщение # 2 |
Группа: Критик
Сообщений: 176
Статус: Offline
| Итак, tzhfonit, здравствуйте и добро пожаловать на АССКЛИТ!
Во-первых хочу сказать, что такого маленького кусочка для какой-то ни было оценки произведения явно мало.
Очень цепляет название и заявленный жанр.
Пока читается легко, язык грамотный, особых вопросов по стилю у меня так же не возникает. По атмосфере напоминает хороший американский любовный роман. Посмотрим, что будет дальше, с нетерпением ждем продолжения)
-Я думал о тебе.
-Хорошо или плохо?
-Слишком много.
|
| |
| |
| tzhfonit | Дата: Пятница, 2007-05-11, 19:19 | Сообщение # 3 |
|
Группа: Патриции
Сообщений: 6
Статус: Offline
| 3.
Билеты на самолёт обошлись мне втридорога, но спорить я не стал. Нервы звенели от напряжения, и мне совсем не хотелось срываться на ком-то постороннем. В самолёте я выпил рюмку водки, предусмотрительно съев перед ней подобие чего-то мясного, откинулся на спинку кресла и тут же уснул.
Проснулся я оттого, что меня звала стюардесса.
- Доброе утро, сэр, - сказала она и мило улыбнулась. Я совершенно справедливо полагал, что стюардесса должна улыбаться фальшиво, слегка натянуто. Но эта явно была исключением из правил. – Мы приземляемся через полчаса. Не желаете кофе?
Я пригладил волосы ладонью, постепенно приходя в себя.
- Сэр? – снова осведомилась она участливо.
- Да. Чёрный, пожалуйста.
Короткий сон, как ни странно, помог мне восстановить силы. Головная боль наконец-то покинула меня. Единственное, что портило такое хорошее утро – так это похороны. Впрочем, надо признаться, портило не особенно.
В аэропорту я, не успев порадоваться возвращению на твёрдую землю, увидел Лизу. Причём узнал её сразу – не только потому, что она выделялась из толпы, но и потому, что она ничуть не изменилась. Неприятные воспоминания об отце шевельнулись было в душе, но улыбка этой женщины их вмиг успокоила.
- Ну, здравствуй, Брийян, - сказала она. – Рад, что тётя Лиза пришла тебя встретить? Я знала, что ты приедешь. Как же это – пропустить похороны человека, которого ты ненавидел. Что, ты напрашиваешься на комплимент, да? Хочешь услышать от меня, что ты стал мужчиной? Что выглядишь интеллигентным, умным джентльменом? И бабником. Да. Маленький сукин сын.
Мы отправились в ближайшее кафе и заняли столик у окна. Я завтракал. Лиза пила кофе и курила.
- Ты так и не вышла за него замуж? – спросил я.
- Дурак, - хмыкнула она с видом философа, который размышляет над очередной теорией. – Какой смысл в том, чтобы выходить замуж? Мне и без этого было плохо с ним. Но не будем ворошить всё это. Когда ты возвращаешься домой, малыш?
- Завтра утром.
Лиза потушила в пепельнице сигарету и тут же закурила снова.
- Где ты собираешься провести ночь? И с кем?
- В отеле. Один. Или – погуляю по городу. Разумеется, один.
- Не глупи, Брийян. – В её голосе послышались нотки обиды. – Ты переночуешь у меня. Правда?
- Почему бы и нет, - согласился я. Хотя, судя по моему тону, ответ должен был быть другим: «А почему, собственно, не сейчас и не здесь?». Ведь я этого хотел. Да и она не отказалась бы.
Кстати, со всеми рассказами я даже забыл представиться. Так уж получилось, что наше с вами знакомство началось с двух душераздирающих историй о моём прошлом, и мне бы не хотелось, чтобы у вас обо мне сложилось плохое впечатление.
Итак, меня зовут Брайан. Я родился в Питсбурге, штат Пенсильвания. В восемнадцать я оставил родительский дом и поселился в городе Кембридж, штат Массачусетс. Там я с отличием окончил Гарвардский университет (я – востоковед-арабист). На данный момент я проживаю в окрестностях одного из самых больших и известных в мире мегалополисов – Нью-Йорке и, соответственно, работаю в этом городе. Работаю советником по делам арабского мира и немного занимаюсь журналистикой. Ради Бога, не спрашивайте меня, почему я выбрал именно эту профессию. Скажу вам одно – свою работу я очень люблю, иногда даже слишком – но по-другому, видимо, нельзя.
Я не женат, и жениться пока не собираюсь. Надо вам сказать, что, прожив с женщиной год, я ещё раз уяснил для себя одну простейшую истину – меня вытерпеть невозможно. И поэтому я решил, что холостяком можно быть даже в двадцать семь – в этом нет ничего противоестественного или же противоречащего общественным нормам. Главное – чтобы всем от этого было комфортно. А мне от этого комфортно, можете мне поверить.
Итак, я неизлечимый трудоголик, мозги которого повёрнуты исключительно на работе и на карьере. Плюс ко всему, я законченный скептик, который, правда, порой всё же предпринимает попытки отскоблить ту самую ржавую корку скептицизма с души и обнажить остатки духовных ценностей. Пожалуй, то, что я люблю так же сильно, как работу – это самокопание. Самокопание доставляет удовольствие, и ты не замечаешь, как оно становится привычкой. Вредной привычкой, от которой невозможно избавиться. Разве что при помощи гипноза.
Моя третья болезнь – это книги. Моя страсть к чтению стопроцентно выигрывает в борьбе с моей страстью к женщинам (впрочем, явно проигрывает в борьбе с моей страстью к Ближнему Востоку и арабскому миру). Так как я считаю злом телевидение и прочую развлекательную культуру, изначально направленную на зомбирование масс, то могу посвящать очень много времени книгам – согласитесь, в них гораздо больше полезного, чем в том самом телевизионном ящике, вокруг которого порой крутится жизнь большинства современных людей.
В общем, я – один из многих. Я, как и все проживающие за городом, дрожу при одной мысли о неисправности своей машины ещё сильнее, чем дрожит наркоман при мысли о том, что ему сегодня не достанется героина. Как и все «белые воротнички», каждый день бреюсь и чищу ботинки, пять минут подбираю галстук, булавку для галстука и запонки. Редко меняю модель сотового телефона. Не люблю городской шум и, наверное, страдаю неким подобием социофобии, которое появляется исключительно в утренней толпе. Ненавижу походы по магазинам и иногда не ленюсь готовить сам для себя.
Вы видите. Мы все в чём-то похожи.
4.
Людей на похоронах почти не было. Пара родственников и несколько друзей. Все постояли у могилы, притворно всплакнув, и разошлись. Последние месяцы у отца не осталось близких людей – всё общение ему заменял алкоголь. В толпе я пару раз услышал слова вроде:
- Такие люди, как он, рано или поздно заканчивают свою жизнь вот так – в автокатастрофах.
Ещё одна смерть, вот и всё, подумал я. Извечный круг. Мы уходим туда, откуда пришли – и в конце совсем не важно, кем мы были и как нас звали.
Лиза коснулась моих пальцев и взяла меня за руку.
- Не грусти, малыш, - сказала она вполголоса. – Ничего уже не вернуть.
- А не пошёл бы он, - неожиданно для себя ответил я. – Это не жизнь, когда мужчина думает только о своей заднице.
В её взгляде промелькнула искра восхищения, но я сделал вид, что этого не заметил.
- А ты – шлюха, - добавил я. – И могла бы составить ему компанию. В гробу, наверное, холодно.
Лиза посмотрела на меня с усмешкой.
- Я сказал что-то смешное?! Или ты смеёшься над тем, что ты шлюха? Ну, тогда давай посмеёмся вместе! Что скажешь?
Она взяла меня за галстук, притянула к себе и поцеловала. Секунду до этого я был готов влепить ей пощёчину, но теперь всё, что копошилось в душе – жалость, ненависть, злоба – утонули в воспоминании. Я отгонял его все эти годы – и теперь понял, что делал это зря.
Лиза отпустила мой галстук, попутно шепнув:
- Как тебе предложение посмеяться над этим не тут, а дома? Не будем оскорблять светлую память твоего папочки. Да и всех тех, кто тут лежит.
Боюсь и думать, какие мысли при виде этой сцены появились в голове у священника. Тот должен был терпеливо ждать, пока все скорбящие разойдутся. Поцелуй женщины покойного и его сына явно не оставил падре равнодушным. Этот факт я отметил со слегка злорадным интересом.
Пусть бедняга Иисус краснеет за мои грехи. Ведь не просто так его распяли.
5.
Человек может запросто убить себе подобного, если им движет страсть. Она живёт где-то там, внутри, ещё глубже, чем подсознание. И её основа – древнейший рефлекс, который даже самое разумное существо не в силах подчинить своей воле. Она ослепляет нас. И мы видим лишь одну дорогу – удовлетворить своё желание.
Я не любил эту женщину. Не уверен, возможно ли было её полюбить вообще. До этой встречи я бесконечно анализировал свои чувства, и пришёл к выводу, что страсть угасла. Или же – совсем не та, что была раньше. Когда-то, оставив дом, я в бессилии сжимал кулаки, клялся себе, что никогда больше к ней не притронусь. И я лгал самому себе.
Маленький сукин сын! Если женщина однажды свела тебя с ума, то ты болен. Да, Брийян, малыш, врать нехорошо. И, тем более, самому себе. Чего ты хотел добиться? Правды? Душевного спокойствия? Ой ли?
И я снова ненавидел себя за то, что хочу её. И за то, что удовлетворение лишь разжигает страсть. Боже, за что ты наказал меня этой женщиной? Будь проклят тот день, когда она появилась в моей жизни. Я рвал на ней одежду, и мне хотелось плакать от отчаяния.
Но люди привыкли усмирять безысходность, дыша моментом. И я, к сожалению, тоже человек.
Она отдалась мне на полу, заключив в своих объятиях не только моё тело, но и душу, и волю – и всё остальное. Отдалась? Слишком чистое слово, чтобы опошлить его подобным моментом. Скорее, это я ей отдался. По собственному желанию. Если бы она захотела убить меня – я бы не протестовал. Шлюха. Милое оскорбление.
Брийян, малыш, тебе не по себе от того, что ты принадлежишь шлюхе? От того, что твоя слабость – просто-напросто женщина, причём нелюбимая? Гадко, правда? В высшей степени. Такого не увидишь даже в самом грязном порнофильме. Это так низко, что и слов для выражения подобного ещё не придумали, а физического выражения – тем более. Признайся сам себе, приятель – ведь ты никогда и ни с кем не спал по любви. Разве что, когда был чуток влюблён. А она спит не только с тобой. Она спит с твоей душой.
6.
Лиза курила, полулежа на ковре, и смотрела на то, как я дымлю сигаретой.
- Ну, скажи уже что-то, - проговорила она с лёгкой иронией, щурясь, как кошка на солнце.
- Меня тошнит от страсти, - сказал я.
- Твоя проблема в том, что ты сам не знаешь порой, что делать со своей страстью. Она слишком самостоятельна, чтобы убрать её подальше в душу. Но от себя убежать не получится, лгунишка. И меня ты не обманешь тоже, потому что я разожгла эту страсть. Неужели я не узнаю то, что сотворила сама?
- Если я захочу, то смогу убрать её куда угодно, - ответил я.
- Ты повзрослел. Признаю. Я обожаю тебя, малыш. Иначе не занималась бы с тобой любовью.
- Я бы это так не называл.
- Правда? А как же это следует называть? – Она наклонилась ко мне, почти касаясь губ. – Ну, скажи мне, как это называется, малыш? Тебе противно от мысли, что ты меня не любишь, но зависишь от меня? Хочешь меня – и за это ты меня ненавидишь. Твоя страсть сожжёт тебя, Брийян. Лекарство – в спокойствии. Но ты идёшь по другой дороге. И сам не знаешь, что ищешь.
- Отойди от меня.
- Не злись, малыш. Я могу обидеться.
- Я сказал, отойди от меня! И никогда больше ко мне не приближайся!
Лиза поднялась и отправилась на кухню.
Я включил в ванной холодную воду и опустил лицо в ладони. Легче не стало. Да я и сам не мог понять, что со мной происходит. Мне было жарко. Или холодно. Нет, наверное, всё же жарко. Но я чувствовал, что ледяная вода не поможет. Что мне, напротив, нужен огонь. Её огонь. Я отвернулся от зеркала и сжал голову руками.
- Выпей-ка, малыш. А в холодной воде не возись, можешь заболеть.
Лиза, бесшумно появившаяся на пороге ванной, подала мне рюмку коньяка.
- Спасибо, - поблагодарил я.
- Не дуйся, - серьёзно сказала она. – Я говорила тебе только правду.
Коньяк вернул мне силы и здравость мысли.
- Ладно, хватит отмалчиваться, Брийян, - сказала мне Лиза. – Давай-ка поговорим.
- Мне не о чем с тобой разговаривать.
- Скажи мне, ты хотел увидеть меня?
- Да. К сожалению. Я хотел убедиться, что с прошлым покончено.
Лиза заулыбалась с видом понимающего человека.
- И оказалось, что ни с чем пока что не покончено. Лиза, плохая девочка. Как можно было спать с сыном собственного мужчины? Как ты могла пасть так низко? Как думаешь, Брийян? Я права? Кого следует винить в том, что сейчас происходит? Тебя? Меня? Отца?
- Если бы ты только знала, как я тебя ненавижу, - сказал я.
- Как неподражаемо это у тебя получается. – Она обняла меня, и я понял, что опять над собой не властен. – Скажи ещё раз. Я хочу услышать.
- Кажется, я просил тебя ко мне не приближаться?
- Глупый сукин сын... Скажи. Я хочу тебя. Не так сложно, правда?
Мне опять мучительно захотелось заплакать от отчаяния. Потерять голову от безысходности. Главное – она тут. Рядом. Со мной. И пусть не моя... Нет, я научусь лгать себе. Я готов заплатить любую цену, чтобы забыть эту женщину...
Но только после того, как пройдут эти пять бесконечных часов, и наступит утро.
То, что не убивает, делает нас сильнее
|
| |
| |
| tzhfonit | Дата: Пятница, 2007-05-11, 19:20 | Сообщение # 4 |
|
Группа: Патриции
Сообщений: 6
Статус: Offline
| Глава вторая.
Я иду на бал.
1.
Первым делом по возвращении домой я решил принять ванну. Самолёт задержали по каким-то непонятным причинам, всю дорогу от аэропорта пришлось проторчать в пробках. Я пришёл домой около полудня. Голодный и злой.
Заглянув в почтовый ящик, я с лёгким недоумением отметил, что он пуст. То же самое можно было сказать и о холодильнике. До ближайшего магазина следовало проделать пару километров.
Я вздохнул и отправился в ванную.
Сообщений на автоответчике не оказалось. Никому ты не нужен, приятель – в высшей степени печально. Я закрыл глаза, но тут же открыл их – только не хватало уснуть. Утонуть в собственной ванне пока не входило в мои планы.
Телефон затрещал, и я сонно покосился на трубку, лежавшую на полу.
- Алло, - сказал я абсолютно ничего не выражающим голосом. Да и какой должен быть голос у человека, который отвечает на телефон?
- Ты не звонишь сообщить, что всё хорошо, малыш? – откликнулась в трубке Лиза.
Её голос мне хотелось слышать меньше всего.
- Междугородние звонки – дорогое удовольствие, - ответил я тоном человека, которого уже ничего не волнует, кроме полноценного сна.
- Не волнуйся, я звоню за свой счёт.
- Я не об этом.
- Полёт прошёл гладко?
- Как по маслу, - подтвердил я.
- Я разбудила тебя?
- Почти. Я чуть не задремал в ванне.
- Не утони.
- Постараюсь не доставить тебе такого удовольствия. Ты хотела сказать мне что-то определённое?
- Тебе лучше знать, чего я хочу. Или ты просто беспокоишься о моём кармане, а, малыш?
Я снова прикрыл глаза, но прежнее умиротворение пропало.
- Мне нет дела до твоего кармана. Да и до тебя, между прочим, тоже.
- Правда? Вчера мне так не показалось.
Тут моё терпение лопнуло. Я довольно грязно выругался и отключил телефон. С меня хватит. Конечно, будь она рядом, я такого бы себе не позволил. Нет, не потому, что я джентльмен и не ругаюсь при даме. Потому что... потому что и правда хватит. Пора бы взять себя в руки. Сколько можно кидаться из крайности в крайность и себя за это ненавидеть?
Я закурил и бросил пустую пачку в мусорную корзину, разумеется, промахнувшись. Пожалуй, надо возвращаться в реальную жизнь. Хватит брать силы из мысли о том, что я в состоянии забыть прошлое – тем более что я его никогда не забуду. Следует подумать о том, что есть. Или о том, что будет.
Последнее представлялось мне в более чем радужном свете. Сейчас я докурю сигарету и отправлюсь поспать. Часа на три. А то и больше.
Но тут телефон снова подал признаки жизни. Меня передёрнуло от мысли, что Лиза решила сказать мне что-то ещё. Но номер был мне знаком.
- Домашний занят, а на сотовый отвечать и не думаешь, дьявол тебя разбери, - заговорила мадам. – Кстати, мои соболезнования.
- Всё хорошо, - ответил я. – Похоже, завтра начнётся третья мировая война – ты вспомнила номер моего телефона.
- Я оторву тебе уши, гадёныш, - отозвалась мадам. – С кем ты разговаривал?
- Так. Ничего особенного. Со шлюхой. Ты её не знаешь.
Мадам сердито засопела в трубку.
- С кем это ты гуляешь на стороне, чёртов бабник?
Я обречённо вздохнул.
- Хватит, Надин. Что на тебя нашло? Это допрос?
- С пристрастием, - подтвердила мадам. – Что с тобой, Брайан? У тебя какой-то чужой голос.
- Я очень устал.
- Бедняга. – В её голосе слышалась озабоченность. – Тебе надо отдохнуть. Массаж и всё такое.
Я снова вздохнул, и мадам не на шутку встревожилась.
- Благодарю покорно. «Всем таким» меня обеспечили на пару месяцев вперёд.
- Чем это ты занимался на похоронах отца, негодник? Хотя, что ни говори, в наши дни секс на кладбище считается пикантной штукой.
- Похороны тут не при чём, это шлюха постаралась.
Я испугался, что убил мадам своей откровенностью – пауза затянулась.
- Шлюха, значит? – заговорила она, наконец. – Про неё мы с тобой ещё поговорим. Кстати, ты в курсе того, что будет вечером?
- Пока что нет, - ответил я. – Но буду рад, если ты меня проинформируешь.
Мадам фыркнула.
В трубке послышался щелчок зажигалки.
- В восемь будет бал. Я жду тебя в семь. При галстуке. И без двухдневной щетины. Потому что ты будешь меня сопровождать. А щетину я на дух не переношу.
Теперь фыркнул я.
- А что мы будем делать целый час?
- Поговорим по душам.
- Это вроде того, что в наши дни становится пикантной штукой?
- Придержи язык, или я тебя выпорю, - пригрозила мадам. - И брось свои тщетные попытки залезть мне под юбку.
- Плётка уже готова? - поинтересовался я. - Не под юбкой ли ты её прячешь?
Мадам рассмеялась.
- Однако у тебя сегодня игривое настроение, Брайан. Ты понял меня насчёт вечера? При галстуке и без щетины.
- Так точно, мэм.
- Тогда до встречи, гадёныш. Целую. Чао.
2.
Если бы у меня спросили, кого из моих знакомых женщин я хочу взять жёны, то я, не задумываясь, сказал бы, что женюсь на мадам. Мы с ней были родственными душами в полном смысле этого слова. Оба одинокие, с более чем трезвым взглядом на жизнь, не лишённым определённой доли скептицизма. Мадам коллекционировала своих бывших мужей и не носила маленьких дамских сумочек, считая, что это непрактично, а практичность неотделима от жизни настоящей женщины. Я полагал, что секс и любовь пересекаются редко, и не привык отказывать себе в удовольствиях. Разве жизнь даётся нам не для того, чтобы хорошенько погрешить? Конечно. И мы с мадам ни на секунду в этом не сомневались. Правда, по возрасту я годился ей скорее в дети, чем в мужья – но это было сущей мелочью. И вить семейное гнёздышко в ближайшем будущем никто из нас не собирался. Мадам было хорошо на свободе – точнее, в свободные минуты между бесконечными браками. Я был убеждённым холостяком. А наша с ней дружба была крепкой и чем-то напоминала мужскую.
Познакомился я с мадам совершенно случайно. Она была владелицей одного из закрытых клубов в городе. Я никогда не бывал в подобных местах и почему-то недолюбливал их по умолчанию – они ассоциировались у меня с публичными домами и кофейными магазинами Амстердама. Но однажды я поддался на уговоры хорошего приятеля провести вечер в приятной компании.
Мадам было чуть за сорок, хотя бесконечные слои макияжа прибавлял к её и без того внушительному возрасту как минимум лет семь. Но по поводу внешности она кокетничать не привыкла. Мадам считала, что у настоящей женщины должны быть два основных достоинства – ум и сексуальность. Если чего-то не хватает, то красота и женская хитрость могли бы оказаться очень кстати. Но вот в случае отсутствия всего вышеперечисленного – увы и ах...
Мадам являлась счастливой обладательницей ума и сексуальности.
В первый вечер нашего знакомства я отпустил довольно едкую шутку по поводу того, что хозяйка никак не может определиться со своей ориентацией. Продолжив шлёпать девушек, мадам улыбнулась. Однако после того как все гости ушли, она пригласила нас с приятелем на чай – и тут же сделала ответный ход. Мадам была убеждена, что любители чая обыкновенно геи. Такого оскорбления я не мог стерпеть, и той же ночью мы с ней выяснили отношения. Разумеется, в постели – как же ещё. С тех пор мадам прониклась ко мне уважением. Да и я к ней тоже. Не с каждой женщиной можно поговорить после секса об урегулировании арабо-израильского конфликта.
Больше мы с мадам в одной постели не оказывались. Не то чтобы я об этом жалел и не то чтобы я этому радовался – просто наши отношения перешли на другой уровень. Мадам (к слову сказать, звали её Надин, но имя разрешалось произносить исключительно в неофициальной обстановке) называла меня гадёнышем и чертёнком. Я старался держаться как можно эффектнее и достойнее, но всё же порой не удерживался от очередного колкого замечания. Мадам напоминала мне про порку, и я замолкал. Особенно если это было на людях.
3.
Я проснулся в пять с четвертью. В отличном настроении и с новыми силами. Осмотрел свой шкаф на предмет праздничной формы одежды. Выбрал подходящий галстук. Избавился от щетины, чтобы не злить мадам. Почистил ботинки. Уложил волосы, которые после сна выглядели более чем неопрятно – не хотелось нарваться на очередную шутку по поводу причёски а-ля «Джеймс Бонд только что после страстной ночи любви» и пускаться в объяснения, что на самом деле я принимал ванну и лёг спать с мокрой головой. Не знаю, что у меня общего с Джеймсом Бондом, но эта шутка у хозяйки определённо входила в репертуар самых любимых.
Отражение в зеркале меня вполне удовлетворило, и я отправился на бал.
4.
Могу похвастаться шикарным букетом плохих привычек, но вот опаздывать я не любил никогда. Король бала явился минута в минуту. Гостей, разумеется, ещё не было. Девушки мило болтали, расположившись на диванах в гостиной. Мадам стояла посреди комнаты и с видом великого полководца давала указания.
Моё появление в галстуке произвело фурор. Девушки дружно зааплодировали. Я вальяжно раскланялся, чем вызвал ещё один взрыв рукоплесканий.
Мы с мадам обнялись и расцеловались.
- Идём-ка уединимся, дружок. – Она тут же взяла меня под локоть. - По пустякам нас не беспокоить.
- У тебя бледный вид, - сообщила мне мадам, когда мы шли в её апартаменты. - Ты точно не хочешь массаж?
- Только если у тебя найдётся минутка, когда ты закончишь покрывать лицо слоями этой чёртовой штукатурки, которая тебе совершенно не нужна.
Мадам кокетливо рассмеялась и скинула халат.
- Умеешь ты льстить – не просто так тебя любят бабы.
Она покрутилась перед зеркалом.
- Кажется, у меня появился живот.
- Глупости, - тут же уверил её я. - Будь я женщиной твоих лет – умер бы от зависти.
- Не пялься, - упрекнула меня мадам. - И после этого ты называешь себя джентльменом?
- Напомни-ка, когда я себя так называл?
Мадам присела у зеркала и открыла ящичек, до отказа набитый помадами, румянами, тенями и другими чисто женскими вещицами.
- Тебя бессмысленно проклинать. Попасть в Рай тебе не светит.
- Ну что же, я рад, что после смерти мы будем вместе.
- Я всегда говорила, что тебе следует чуть-чуть укоротить язык. Кстати, будь, как дома. Выпивка на столе.
- Я бы лучше подкрепился, - признался я.
- В восемь будет угощение. А пока – довольствуйся тем, что есть.
Когда я сделал пару глотков виски, разговор возобновился.
- Расскажи мне про шлюху, - потребовала мадам.
- Э... - начал я.
- Если не расскажешь, я надеру тебе задницу. Ты ведь знаешь, что от меня ничего не скроется.
Рассказ получился путаным и слишком уж эмоциональным. Когда я закончил рассказывать о похоронах и перешёл к самой интересной и захватывающей части своего повествования, мадам как бы вскользь заметила, заставив меня скрипеть зубами от злости:
- Секс на полу – это негигиенично.
Рассказ я закончил следующим образом:
- В общем, как я уже сказал, она шлюха.
Мадам кивнула.
- Пожалуй. Но пока что шлюхой чувствуешь себя только ты. Или я не права?
Я вздохнул.
- Это точно.
- Да, дитя моё. - Мадам припудрила нос. - Страсть – это не детские игрушки.
- Это ужасно, - сказал я. - То есть, ужасно потому, что...
- Потому что ты до сих пор её хочешь, - закончила за меня мадам.
- Да.
Мадам смерила меня насмешливым взглядом мудрых тёмных глаз.
- Всегда завидовала таким женщинам, - сказала она. - Внешность ей дана от природы – и она ей пользуется. Лёгкая игра и лёгкая добыча.
- Я всегда знал, что ты умеешь утешать!
Мадам подошла ко мне, обняла за плечи и поцеловала в лоб.
- Пойми, мальчик мой, всё зависит только от тебя. Не от меня. Не от неё. А только лишь от тебя. Поверь мне, страсть можно усмирить. Но для этого нужно поверить в себя. Знать, что ты хочешь. И – выбросить из головы эту шлюху. Ясно?
- Да, - кивнул я.
Мадам пребольно ущипнула меня за нос.
- Вот и отлично. А сегодня я познакомлю тебя с очень милой леди.
- Плевал я на твоих леди. Я хочу есть!
- Ещё чуть-чуть – и набьёшь себе живот. Всему своё время.
Я допил виски и вернул стакан на место.
Мадам облачилась в тёмно-зелёное платье и стала неотразима.
То, что не убивает, делает нас сильнее
|
| |
| |
| tzhfonit | Дата: Пятница, 2007-05-11, 19:23 | Сообщение # 5 |
|
Группа: Патриции
Сообщений: 6
Статус: Offline
| 5.
Зал, который какой-то час назад почти пустовал (если, разумеется, не принимать во внимание девушек), теперь был полон гостей, и происходящее действительно начало напоминать бал. С прекрасными дамами в вечерних платьях и гостями, в основном, мужчинами.
На таких балах я бывал частенько, но сопровождал мадам в первый раз, поэтому начал слегка нервничать. Она снова взяла меня под локоть.
- Расслабься, гадёныш. Чувствуй себя так, будто ты мой муж. Кстати, о мужьях. Глянь-ка. Один из экспонатов.
«Экспонат» оказался вторым мужем мадам. Это был мужчина средних лет с видом человека, утомлённого собственной интеллигентностью. Таких людей нередко выводит из себя то, что они понимают жизнь по-своему, гораздо глубже, чем все остальные. Несмотря ни на что, «экспонат» сегодня был явно в духе. Это я понял по взгляду, который он бросил на меня: «А что это за молодчик рядом с моей бывшей женой? Интересно, он тоже в восторге от её задницы?» Однако через пару секунд он улыбнулся – и я ответил не менее лучезарной улыбкой.
- Стивен, - представила мне своего бывшего мужа мадам – как полагается, по всем правилам этикета – представляют сначала старшего, а потом – младшего. - Брайан.
Мы со Стивеном обменялись рукопожатиями. Он был выше меня – головы так на полторы – и я сразу почувствовал себя неуютно. Мой рост меня более чем устраивает. Но людей, которые выше метра и восьмидесяти сантиметров, я не переношу. Если хотите – называйте это комплексом. Или – предрассудком. Мне, по большому счёту, всё равно.
Бывший муж мадам при более близком рассмотрении оказался фигурой впечатляющей. Похоже, у него, как и у меня, были восточные корни. Но, если мне эти корни дали, прежде всего, темперамент, то ему – внешность.
- Выпьешь что-нибудь? - спросила мадам у гостя, нарушив тишину.
- Я бы не отказался, дорогая.
Голос у него был низкий и приятный – таким только читать лекции, подумал я. Может, он профессор? Какой-нибудь доктор истории? Мадам всегда тяготела к мужчинам, которые зарабатывают на жизнь умственным трудом.
- Чем вы занимаетесь по жизни, Брайан? - вдруг спросил Стивен.
- Я арабист, - ответил я.
На интеллигентность я никогда не претендовал, поэтому выглядел обычным молодым человеком, правда, порой немного нескромным – но и только. Поэтому галстук всегда сидел на мне как-то... не так. На работе он смотрелся очень кстати, но вот на балу... В общем, я предстал перед бывшим мужем мадам полным идиотом, который из кожи вон лезет, пытаясь изобразить из себя умника с подходящим коэффициентом умственного развития.
От этой мысли мне вдруг стало тоскливо.
- Мило, - снова заговорил Стивен. - Вы работаете по профессии?
- Да. Я… хм. Советник по делам арабского мира.
Стивен посмотрел на меня немного подозрительно – но ничего не спросил.
Теперь, понятное дело, была моя очередь задавать вопросы.
- Вы пришли навестить Надин? - осведомился я дежурным тоном. - Мило с вашей стороны.
- Да. Мы с ней в дружеских отношениях, и это меня радует. И всё же зря вы с ней спутались, Брайан, - вдруг поменял он тему разговора – причём до того резко, что я вздрогнул от неожиданности. - Помяните моё слово – от этой женщины вы ничему хорошему не научитесь. Вы – молодой мужчина, у вас впереди вся жизнь.
То, что не убивает, делает нас сильнее
|
| |
| |
| tzhfonit | Дата: Пятница, 2007-05-11, 19:23 | Сообщение # 6 |
|
Группа: Патриции
Сообщений: 6
Статус: Offline
| Нашу дискуссию прервала мадам – она появилась у меня за спиной с двумя стаканами. Ты как раз вовремя, дорогая, подумал я.
- Это тебе, милый, - отдала она один из стаканов гостю. - Не скучай.
Мадам взяла меня под руку и шепнула:
- Идём-ка. Не увлекайся.
- Ну и наглец, - сказал я, когда мы отошли на безопасное расстояние от бывшего мужа мадам.
Она неопределённо хмыкнула.
- Да нет, на самом деле, он очень милый парень. Геи вообще хорошие ребята.
- Ты хочешь сказать, что он – гей?!
- Ну да, - подтвердила мадам. - И ты ему, похоже, понравился. - Она пару секунд пристально изучала моё лицо, потом рассмеялась. - Я шучу, гадёныш.
- Как тебя угораздило выйти замуж за гея? – спросил я угрюмо.
- Не знаю. Наверное, романтики захотелось. Не делай такое лицо, а то я подумаю, что ты сейчас начнёшь плакать.
Если и начну, то разве что от смеха, подумал я.
А вслух сказал:
- Где же милая леди, с которой ты обещала меня познакомить?
- О, чёрт побери. - Мадам огляделась по сторонам. - Я и забыла. Ада! Иди-ка сюда, - поманила она пальцем высокую брюнетку. - Где Марика?
- С гостями, разумеется. Где же ещё она может быть, мадам?
- Позови-ка её дорогая, если тебе не трудно.
Ада, которая до завидного ловко бегала на высоких каблуках, направилась к гостям.
- Хорошая девочка, - прокомментировала мадам, доставая из моего кармана зажигалку. - Очень покладистого нрава, исполнительная, в меру весёлая. - Что ты думаешь о Стиве? Милый парень, правда?
- В роли твоего мужа? Очень даже.
- А вот и наша девочка! Идём к нам, дорогая.
Я обернулся, чтобы посмотреть на обещанную милую леди... и на мгновение лишился дара речи. Вы когда-нибудь видели человека невыносимой красоты? Нет, не красивого до невыносимости, а именно невыносимой красоты? Таких мало. Очень. Но они всё же есть. Это определённый тип людей – если вглядываться в их лицо, то всё красиво. Правильный нос, плавный разрез глаз, ровная линия скул, точёный профиль. А всё вместе как-то не смотрится. Но некрасивым такого человека никто назвать не рискнёт, потому что это будет ложью. Вот это я и называю невыносимой красотой.
- Эй, гадёныш, - окликнула меня мадам, возвращая к реальности. - Не смотри так на даму – ты её смущаешь. Это Брайан. Это Марика.
- Целую ручку, - сказал я сдержанно.
- Я оставлю вас, - снова обратилась ко мне хозяйка. - Если нужна помощь – я рядом.
- Не сомневаюсь, - ответил я.
Мадам кивнула на прощание.
Марика улыбнулась.
- Странное имя, - заговорил я.
- Ничего не странное. Польское. Наверное.
Если сравнивать одежду всех девушек, то Марика была одета определённо скромнее всех. Шёлковое платье в японском стиле чуть выше колена и туфли на невысоком каблуке. Инопланетянка, охарактеризовал я про себя её сущность.
- Хочешь выпить? - спросил я.
- Я не пью, - ответила она с улыбкой.
- И не куришь, разумеется?
- Нет.
- И чем же, скажи на милость, мы будем заниматься?
Улыбка неохотно сползла с её лица.
Я уже сожалел о сказанной грубости – хотя бы потому, что она была ещё и глупостью.
- Поговорим, - наконец нашлась Марика.
- Можно и поговорить, - сказал я с ноткой снисходительности.
Мой ответ Марику явно обрадовал – улыбка вернулась на её лицо. Выражение неподдельного счастья, а не кукольная тактичность. Какая естественная девушка, подумалось мне. Впрочем, отсутствие фальши в поведении – излюбленный приём женщины. Редкий мужчина в наши дни падок на мёртвую красоту и восковую улыбку. Естественность – это заранее выигрышная позиция. Скажем – в девяноста девяти процентах случаев. Ибо красота – не в силиконе, а в правде. Жаль, что некоторые с этим не согласны.
- Ты давно дружен с мадам? - спросила меня Марика.
- Сравнительно давно, - отозвался я. - Меня забавляет дружба с женщиной. В этом есть что-то неумолимо притягательное.
Марика положила ногу на ногу и повертела пальцем тонкую цепочку на запястье. Я разглядывал её лицо. Рассмотрев лицо собеседника, можно сделать определённые выводы. Если бы люди знали, что при желании одного взгляда на их лицо достаточно для получения довольно-таки исчерпывающей информации об их внутреннем мире, то все без исключения носили бы маски.
- Мадам – очень милая женщина, - снова заговорила Марика, заправляя прядь волос за миниатюрное ушко. - Она относится к нам, как к родным детям. Но людям с добрым сердцем трудно приходится в жизни.
- Только не тем, кто умеет скрывать свою доброту за ненужностью. Закрылся вовремя – минус несколько шрамов в душе.
Марика замолчала, видимо, осмысливая мои слова.
Я нахмурился. И что я только что сказал? Виски на голодный желудок – это нехорошо.
Решил начать разговор о добре и зле, старик? Ну, тогда продолжай – ведь не в твоём стиле останавливаться на полуслове. Развивай мысль. Ты же у нас, как-никак, аналитик. Может, она тебя и не поймёт, но тогда у неё будет о тебе хорошее впечатление. У женщин всегда так – то, чего они не понимают, автоматически переносится в категорию «лишь для мужского ума». Тут подразумевается превосходство мужского ума над женским. Порой, конечно, неверно – но так проще.
- Добро дорого стоит, - возобновил я свой монолог. - И за него расплачиваются почти сразу, что называется, не отходя от кассы. В этом смысле зло гораздо предпочтительнее. Его цена символична. Зло мы оцениваем субъективнее, чем добро. И поэтому делать последнее труднее. Зло берёт своё начало из порока и из греха. Эти понятия близки человеку как существу, как животному. Но нас с животными разделяет пропасть – способность мыслить. Иногда, к сожалению, мы используем эту способность впустую, например, пытаясь подчинить своей воле инстинкты. Это глупо. Грех и порок – те же самые инстинкты. Мы делаем зло, практически не задумываясь – отчасти, в этом виноват Адам, вкусивший плод. Но без зла не было бы и добра – всё познаётся в сравнении.
- А ведь Адам вкусил плод потому, что его уговорила Ева, - сказала мне Марика. - Получается, что женщина виновна в появлении зла?
Я сделал неопределённый жест рукой.
- Нет. То есть, я так не думаю. Понимаешь, рано или поздно люди всё равно вкусили бы плод. Бог ничего не делает просто так – и это дерево он тоже создал для определённой цели. Конечно, фраза «пути Господни неисповедимы» модна чрезвычайно. Но ведь Бог даже сказал Адаму и Еве, чтобы они не ели плодов. Он сознательно дал им направление. Понимаешь?
- Запретный плод сладок? - улыбнулась она.
- Именно. Хотя Бог и создал человека по образу и подобию своему, он дал нам жизнь, опять же, для конкретной цели. Для того, чтобы хоть как-то определить эту цель – помочь нам её определить, скажем точнее – у нас есть инстинкты. Инстинкт продолжения рода. Инстинкт самосохранения. И так далее. В нашем понятии инстинкт – это один из признаков чего-то земного, человеческого. Глупо обвинять Еву и кричать на каждом углу, что всё зло в мире – из-за женщины. Наоборот, следует сказать ей спасибо – ведь она, собственно, сделала нас такими, как мы сейчас, сделала нас людьми.
- Странно слышать такое от мужчины, - задумчиво проговорила Марика.
Я рассмеялся.
- Это – правда жизни, дорогая. Вообще, если мужчина говорит, что женщина несёт зло – на самом деле, он любит женщин до потери рассудка. Мужчина – потенциальный лжец. Женщина – потенциальная жертва его лжи.
- То есть, сейчас ты меня теоретически обманываешь?
- Теоретически – да. Практически – выражаю свои мысли. Правда и ложь – понятия субъективные.
Марика снова задумалась.
- Ты сказал, что если мужчина говорит, что всё зло в мире – от женщины, то на самом деле он её любит. Почему?
Я закурил и подвинул к себе стеклянную пепельницу. Марика ловко настроилась на мою волну. Беседа начинала меня завораживать. Да и её тоже – недавно бледные щёки моей собеседницы слегка порозовели, а в глазах искрилось любопытство.
- Как тебе объяснить, - снова начал я. - Это мужчины, которые в определённом смысле этого слова боятся себя. Точнее – боятся естественности. Мужчина – существо эмоциональное, но так уж повелось, что проявление эмоций считается проявлением слабости. В мужском понимании, разумеется. Любовь – это сгусток эмоций, причём самых разных. Ненависть, ревность, страсть, симпатия, жалость, сомнение, страх. И ещё много чего. С проявлением любви справиться трудно. Поэтому люди – иногда не только мужчины, но и женщины – скрывают чувства за эмоциональным щитом. В детстве мы дёргаем девчонок за косички и бьём мальчишек по голове книгами. Когда становимся старше – говорим, что все мужики – козлы и что все бабы – стервы. Ты знаешь. Цитируя «общественное мнение». Как бы замещаем одни эмоции другими. Это я и называю эмоциональным щитом. Он воздвигается, конечно, прежде всего, для самоуспокоения. Также – для того, чтобы ослабить общественное давление... и для того, чтобы стереотипы, по возможности, к нам не применялись и обходили нас стороной.
- Интересно, - прокомментировала Марика. - Ты психолог?
- Если и психолог, то определённо самоучка, - усмехнулся я. – Я зарабатываю на жизнь совсем не тем, что помогаю людям находить свет в дебрях их души. Я предпочитаю гулять исключительно внутри себя. Там спокойнее. Правда, не на кого свалить, если вдруг сядет батарейка в фонарике.
Марика рассмеялась шутке.
- А ты странный малый, - сказала она. - Если бы я была мужчиной, то не говорила бы так, как ты.
- По сути своей слова – это просто слова, и ничего больше. Рано или поздно они будут сказаны – иначе, зачем они вообще?
К Марике подошла мадам.
- Как дела? - весело осведомилась она, положив руку девушке на плечо. - Гадёныш, разумеется, в своём репертуаре – читает тебе лекции о смысле жизни? Порой он довольно складно бубнит на совершенно незнакомый ему предмет. Излишки профессии. Но, тем не менее, это похвально.
Я смущённо пожал плечами.
- Дорога к соблазнению длинна и порой проходит по тернистой местности.
Мадам расхохоталась. Она была навеселе, но пока что держала себя в руках.
- О, ты слышала это, детка? Теперь смотри в оба!
Марика заулыбалась.
- Постараюсь, мадам.
- Отлично. Простите, что помешала. Просто хотела узнать, как вы. Отдыхайте.
Я откинулся в кресле и лениво посмотрел на собеседницу. Всё же выпитого было многовато.
- Может, прогуляемся на балкон? - предложил я Марике. - Я был бы совсем не против подышать свежим воздухом.
- Конечно, - охотно согласилась она.
Размеры балкона были в полном смысле этого слова гигантскими. По углам стояли вазы с цветами, за которыми мадам следила и ухаживала собственноручно. За мраморными перилами балкона открывался ошеломляющий вид. Отсюда можно было разглядеть весь город с его небоскрёбами и мерцающими огнями. Ночью вид просто очаровывал – отвести взгляд не представлялось возможным.
Но вот смотреть вниз не стоило – начинала кружиться голова. Особенно у меня – высоты я боялся панически.
Ночной воздух был свежим. Марика почти инстинктивно обхватила одну руку другой, чтобы сохранить ускользающее тепло. Я снял пиджак, набросил его ей на плечи и остался дрожать от холода в шёлковой рубашке. Нет, быть джентльменом – это нехорошо. Неимоверно вредит здоровью.
- Спасибо, - коротко поблагодарила она меня. - А тебе не холодно?
Я, разумеется, мог бы уверить её, что нет. Но ведь и дураку понятно, что дрожащий человек мёрзнет. Вот ещё один аргумент в пользу того, чтобы не быть джентльменом – я не только не обманываю даму, но и не выставляю себе перед ней идиотом.
- Понятное дело, холодно. Но ведь тебе тепло. Это главное. Не люблю чувствовать, что кому-то рядом со мной неуютно.
- Мне уютно, очень даже, - поспешила уверить меня Марика. - А тебе?
Я пожал плечами.
- Не знаю. Просто как-то глупо получается.
Она удивлённо глянула на меня, ничего не сказав.
- Понимаешь, я думаю о том, как ты тут оказалась. И ответа не нахожу. Не место тебе тут, понимаешь. Ты выглядишь так, словно ты только что с Марса. Алло? Земля? Иду на сближение.
- Почему? - спросила она немного обиженно.
- Не знаю. Ты слишком естественная для этого места.
- Ты странный, - произнесла она после короткой паузы. – Но ты мне нравишься. Можно, я тебя поцелую?
- Конечно, - тут же дал я согласие, подумав, не подставить ли щёку.
Она коснулась моих губ, слегка отстранилась, будто проверяя мою реакцию, и поцеловала снова, на этот раз более решительно. Наверное, так целуют в первый раз – нежно и пытливо, с ещё только зарождающейся искрой страсти, с долей стыда за необдуманный поступок. Обжигая дыханием, наслаждаясь наконец-то дозволенным. Такой поцелуй означает полное доверие, готовность ко всему, что будет.
Я обнял её и прижал к себе.
- Ты с ума сошла? - шепнул я, наклонив голову к её уху.
- Что? - спросила она так же тихо.
- Так нельзя целовать мужчину в первый день знакомства.
- Почему?
- Хотя бы потому, что ты мне не знаешь.
Она освободилась, лёгким движением плеч сбросила мой пиджак и пошла к дверям, ведущим в зал.
Я с минуту стоял с немного растерянным видом. Потом поднял пиджак и одел его и почувствовал лёгкий запах её духов.
Только вот что было сказано не так?
На балконе появилась мадам. Она подошла ко мне и встала рядом.
- Что стряслось?
- Хрен её знает. - Я достал сигареты. - Ну, поцеловала она меня. Ну, я сказал, что так незнакомцев не целуют.
Мадам покачала головой.
- Она ранимая девочка – и молодая, и этим всё сказано. Через пару дней забудет, как плохой сон. Правда, она милая?
- Правда, - ответил я.
- Хорошо, что ты соглашаешься. Ты ей понравился – поверь опытному глазу мадам. - Она глянула на серебряные часики. - Пожалуй, пора сворачиваться.
- Да. И мне, к тому же, завтра на работу.
- Будем на связи, гадёныш, - сказала мне мадам, когда мы вернулись в зал. - Ну, разумеется, можешь заявиться без приглашения – тебе тут всегда рады.
Я надел пальто, которое мне любезно подала мадам, и стал искать в карманах ключи от машины.
- Приходить без приглашения я люблю.
- Гадёныш. - Мадам приподнялась на носки и поцеловала меня в щёку. - Счастливо. Осторожнее за рулём.
- Спасибо. Спокойной ночи.
То, что не убивает, делает нас сильнее
|
| |
| |
| Vuala | Дата: Вторник, 2007-05-15, 19:45 | Сообщение # 7 |
|
Группа: Критик
Сообщений: 176
Статус: Offline
| Ну что, приличный любовный роман. Доля повестввания и философских рассуждений находится в приятной пропорции. Создается впечатление, будто читаешь бумажный носитель вполне себе устоявшегося писателя. В общем, пока здорово, особых претензий не возникает, особенно, если учитывать заявленный жанр.
Ну только, если персонажы немного избиты, будто взяты из ранних романов Ремарка. Посмотрим, что будет дальше.
И последнее. если герой американский, вряд ли он будет пить водку. Это больше характерно для русского мировоззрения) Скорее, виски или кальвадос.
-Я думал о тебе.
-Хорошо или плохо?
-Слишком много.
|
| |
| |
|
 |  |
