АссКЛит

И все-таки разбудил меня вой. Наверное, волчий. Я была в этом уверена, как в том, что у Винки под подушкой яблоко заныкано. Это у нее привычка такая – все под подушку. И ладно яблоко, а вот когда пряник какой – век от тараканов не избавинься.
Вой повторился и гораздо ближе. Такой протяжный, ленивый, мол “надоело все до мракобесико-о-ов”. Я села в кровати и замерла. Вот тебе и “отродясь не было”. Либо Глаша слукавила, либо в округе вдруг появился волк. Бегал-бегал и случайно забрел на огонек.
И снова протяжное “ау-у-у-у-у”, только теперь ему вторило еще парочка таких же. А звук, казалось, вообще шел из-под окон. Осознание этого, как-то не поспособствовало моей смелости.
Я встала, зажгла свечку и украдкой подошла к окну. Открыла пошире ставни (окна на ночь не запирала, не люблю летнюю духоту) и высунулась из окна. Наверное, не стоило этого делать, потому что передо мной возникла, буквально материализовалась, морда. Вот только не волка, а самого что ни на есть оборотня. Определила я это мгновенно – у Марки в трактире стояло огромное набитое соломой чучело этого страховиська. Она еще выкупила его у какого-то коллекционера. Для чего – без понятия. Так что все анатомические особенности были мне знакомы. И особого интереса к изучению их ожившего аналога я не проявила. Зато мой оппонент проявил ко мне живейший интерес. Гастрономический.
Несколько ударов сердца мы смотрели друг другу в глаза. А потом я уже машинально сделала первое, что пришло мне в голову. Наверняка оборотень не ожидал того, что я ткну ему в морду ту самую свечку, которую держу в руке. “Волчара” взвыл, теперь уже рассержено, и отскочил назад. Я последовала его примеру, только что успела ставни захлопнуть. Хотя я знала, что вряд ли это спасет нас от нескольких перевертышей, обладающих недюжей силой. Хотя, тут и одного хватит, что бы вырезать всю деревушку.
Где-то на подсознании мелькнула интересная мысль – а с каких это пор оборотни в стаи сбиваются?
Быстро натянув одежду, я поспешила разыскать хозяев, а то еще поужинает волкодлак ими. Но получилось так, что это они нашли меня.
- Эфо фы ховогите, фолкоф отгодясь не было? Куда ух им, коль тут тахие дела твогятся? – Зашепелявила я, накинувшись на хозяев. – Мохли бы и пгедупгедить…
- Успокойтесь, Лина, все в порядке.
- В погядке? – Гаркнула я, вспоминая ту морду, смотрящую на меня огромными желтыми глазами в крапинку с вертикальными зрачками. И как я вообще что-то запомнила и заикой не осталась? Наверное, толком еще не проснулась тогда, поэтому и не успела испугаться толком.
- Пойдемте, мы все вам объясним…
Хозяева проводили меня за стол и стали рассказывать. Оказывается изгнание, учиненное княжичами, касалось не только “нелюдей”, но и всего нечеловеческого. Если на домовых не обращали внимания, то уж оборотням покой, тем паче, только снился. Убивали всех и без разбора.
- Вы понимаете, Лина, не все оборотни - психованные маньяки-убийцы. Некоторые вполне миролюбивые граждане. Вот что бы вы сказали, если бы узнали, что сейчас сидите за одним столом с оборотнями?
Я промычала что-то нечленораздельное, пока не получилось хоть что-то понятное:
- А хо, догна?
- Ну, вообще то… да.
Это был контрольный выстрел. Я бы, наверное, грохнулась в обморок, но мне помешали вдруг ставшие желтыми глаза хозяина. Того самого мужичка, который меня сюда привел. Я перевела взгляд на Глашу – та улыбнулась милой и немного зубастой улыбкой. Эдак самую малость…
- Все. Хечас мегня будуф куфать… - промямлила я все тем же нечленораздельным языком.
- Нет, что вы. Мы ведь уже ужинали. – Отмахнулась Глафира и улыбнулась так, что мне стали видны ее коренные волчьи зубы.
- Интегесно, с хгеном или с луком? Или запегут? – продолжала вслух размышлять я. – Хоху сгазу гаявить – хген я не юблу. Он пахнет пготивно.
- Лина, если бы мы хотели вас кушать, то уже давно бы сделали это. Но мы не едим человеческое мясо, нам и куриного со свиным хватает.
- Ага. А тому волчаге?
- Да то молодежь. Дурачатся. Мы то привыкли, а вот вас не предупредили. Вы уж нас простите, да только люди, узнав, что мы оборотни, присылают сразу Инквизиторов. А те уж без суда и следствия, как говориться…
- Как я их понифаю. Так фы тошно меня куфать не бутите? – Попыталась удостовериться я, а то мало ли, вдруг передумают.
- Ну-у, если вы настаиваете, - протянул Ватюха, но, получив локтем в бок от жены, быстро исправился.- Мы вас в этом заверяем.
Я почему-то поверила в эти заверенья, что лопать меня тут же не будут, а потому мой язык заработал автономно от мозга.
- А ефли я пгиведу инквигитогов?
- Ага! – Жизнерадостно усмехнулась Глафира. – А заодно и объяснитесь с ними насчет маленькой эльфки, спящей в соседней комнате. Эй. Что это с вами?
- От-откуда фы знаете, фто Фианна – эльхв? – Изумилась я, только этого не хватало… Нет, ну почему это все на мою голову? Сначала эльфка, теперь оборотни. Мне что на роду написано всякий нелюд к себе притягивать?!!
- Дорогуша, мы ведь оборотни и по запаху сразу определяем кто перед нами стоит – эльф, человек или вообще нечистая сила во главе с верховным мракобесом. – Наверное, я имела такое выражение лица, что оборотень-Глафира поспешила добавить. – Да ты не бойся. Никто из посторонних не узнает, а тот, кто узнает – никому не расскажет. – От этих слов я немного вздрогнула. Хотя, может, Глафира не то имела в виду. - Вы – наши гости.
- И мнохо фдесь таких как фы?
- Да, почитай, все Серки. – Ответил хозяин.
Потом он рассказал, как первые оборотни пришли на это место посреди леса, что бы самим жить, да другим не мешать. И название придумали подходящее. И как начали сюда съезжаться волкулаки со всего княжества. И что правило здесь одно – никого не убивать, если только это не будет самооборона. Вот так и живут. А то, что ставни да двери крепкие, так то по привычке – мало ли что… Молодежь, а иногда и бродячие перевертыши устраивают тут балаган.
Глафира сказала еще, что как-то случайно забрел сюда бродячий инквизитор. Все про нелюдей выспрашивал. Не знает ли кто-нибудь о чем-нибудь. Но у всех жителей, включая и неспокойную молодежь, вдруг начинался приступ беспамятства или идиотизма. А иногда и того и другого. Его, естественно, накормили, напоили, в баньке попарили. Уважили, так сказать. Выведали о том, что один путешествует, предварительно напоив. Да и прихлопнули по-тихому, дабы тот не раскрыл местоположение никому не известной деревеньки с тихим - мирным названием Серки.
Я вдруг подумала, что могла бы повторить судьбу злосчастного инквизитора, если бы не присутствие Винки. Так что, острые уши малявки можно сказать спасли меня.
В деревеньке мы побыли пару дней, пока не сошла опухлость от укусов. Глафирой была проведена воспитательная беседа среди местной буйной молодежи, поэтому оставшиеся ночи я спала как убитая. За это время мы успели подружиться с доброй женщиной, а я открыла для себя новую истину – всегда сохранять при себе свое мнение. Вот раньше я скептически относилась к политике Инквизиции по отношению к инородцам. И правильно делала, потому как ни Глафира, ни муж ейный Ватюха абсолютно не были похожи на тех безжалостных монстров, которыми их рисовала Инквизиция.
Короче говоря, провожать нас с Винкой собралась чуть ли не вся волкодлачья деревня. Мне это даже польстило. На прощанье Глафира рассказала, как найти ее сына, дабы тот в случае чего помог, да подарила здоровенный каменный обруч, который собственноручно застегнула у меня на кончике косы, которая сразу же потянула мою лебяжью шею долу. Странный то был камень – какой то зеленый с чуть видными разводами. Сказывали мужики, что такие камни нефритами зовутся. С огромным усилием приведя голову в вертикальное положение, я попыталась лихо вскочить в седло, но или из-за моей неумелости, или из-за вредности Глыма, который деликатно отодвинулся во время моего кратковременного полета, красивого заскока не получилось. Зато получился некрасивый, болючий и, по-моему, совершенно не смешной плюх на землю. Вот только насчет последнего пункта не все были со мной согласны. Вся деревня, наверное, долго еще вспоминала мое дивное падение.
- Я ж предупреждал тебя. – Крикнул на прощанье мне Ватюха.
Вместе с Глымом, мне в придачу досталось старое и поэтому очень жесткое для одного места седло и не вполне внятное объяснение, как доехать до столицы нашего славного княжества. Куда мы с Винкой и двинули.
Как пишется в сказках: долго ли коротко ли, но с горем пополам мы добрались до Киива. Нечисть, тьфу-тьфу, на дороге нам не попадалась, вернее мы ей. И на том благодарствуйте.
О том, что мы приближаемся к столице, сначала сообщили бесконечные торговые обозы, идущие как в город, так и из него. Потом стали появляться то тут, то там одинокие домишки. Я вообще удивляюсь, как здесь люди живут. Ну, селились где-нибудь подальше от Стольна Града, а то ведь как басурманин нагрянет, так считает долгом своим святым в Киив заглянуть на огонек им же самим и учиненный.
Одно было хорошо – вымощенная камнем дорога. Не дорога, а загляденье. Казалось, что ее клали супротив народной правде про дураков и дороги. Хотя, может, отсутствие плохих дорог возмещалось наличием дураков. Посмотрим. Глым, нетерпеливо, цокал копытом по камням, будто проверяя их на наличие халтуры, а мы с Винкой ожидали своей очереди. Надо сказать, что перед главными воротами выстроилась довольно длинная очередь – въезд в город был платный, поэтому пришлось довольно долго ждать, пока все кто был перед нами прошли. Я уж было засыпать стала прямо в седле, как послышался дикий крик. Как после оказалось, кричали мне:
- Эй, ты там, на кляче! Иль езжай, иль проваливай с дороги! Ездють тута всякие!
Я обернулась и углядела здоровенного бородатого дядьку на возу – видать, на торг ехал. Мужик выглядел так, будь то неделю пьянствовал без перерыва, при этом неоднократно засыпал, уткнувшись мордой в тарелку. Мои мысли подтвердила квашенная капуста в густой бороде. Такие крупные куски, что если бы не их месторасположение, то они могли вызвать неплохой аппетит… у бродяги. Да и от самого мужика перегаром несло так, что мухи вокруг в глубокий обморок падали. О чем я, не сомневаясь ни на миг, и заявила. Мужик сначала побелел, потом, достав капусту из бороды, покраснел, а после и вовсе зеленеть от злости начал. Я не стала дожидаться, пока мне всыпят на орехи и пришпорила Глыма.
Как ни странно, стражники не особо то и придирались, инквизитор вообще после недавней пьянки не появился, а налог за въезд в Столен Град вообще был божеским. Я рассчитывала потратить больше, поэтому сразу же направилась к тому месту, куда мне указала Глафира. Она подробно описала своего сыночка и трактир, где часто собираются его собутыльнички. Да вот только имени его сказать запамятовала – надеюсь, что сие все же девичья память, а не старческий склероз.
Нужно сказать, что Киив стоял на нескольких холмах, окруженный с трех сторон огромной каменной стеной (еще гномьей кладки), а с четвертого боку его прикрывала огромная река - Днипр. Да только вот уже и на том берегу Днипра уже начались постройки, окруженные пока еще деревянным частоколом, но там, как я в последствии узнала, стояли постоянные войска княжеской дружины.
Каменная стена была главной, но сам град включал в себя еще шесть стен, правда частоколов, не превышающих полутора сажен* в высоту, охватывавших город кольцами. В центре последнего кольца стояли княжеские хоромы, сверкающие на солнце белоснежными башенками и цветной мозаикой витражей.
Град своим величием и каким-то удивительным сиянием захватил меня врасплох. Я никогда не думала, что люди могут строить ТАКОЕ. Бабки в моей родной деревне поговаривали о том, что эльфы строят удивительные строения (будто они их когда-то видели!), только то, что люди тоже не промах почему-то молчали.
Винка сидела передо мной, не шевелясь, аки окаменевшая. Могу поспорить, что у нее на лице было то же самое дурноватое выражение щенячьего восторга. Но продолжать любоваться градом нам помешала появившаяся из ниоткуда девчонка в ярком голубом платье. Глаза ее метали злые молнии, две длинные ярко-огненные косы яростно хлестали спину, а кулаки угрожающе сжимали чью-то воображаемую шею. Н-да, не завидую я тому кому-то. Я попридержала Глыма, пропуская ту, надеясь, что меня не заметят. Девчонка пронеслась мимо, аки ведьма на метле (к стати довольно опасном виде транспорта в нашем княжестве), а мы отправились дальше.
Корчма под названием “Срибный витязь” была одной из питейных заведений, где любили в свободное время засиживаться представители сей древнейшей профессии. Хотя не только этой… Основной положительной чертой, выделяющей именно эту корчму было то, что хозяин знал всех клиентов в лицо, а потому можно было поесть-попить в долг. А уж если долг не выплачивался, то уже давались другие услуги, предоставляемые двумя лысыми амбалами у двери корчмы.
Хоть Град и выглядел более чем пристойно, но расположение улиц было таково, что приходила мне на ум одна мыслишка о нестабильном психическом равновесии строителей и проектировщика этих самых улиц. Так что в поисках названной Глафирой корчмы нам пришлось изрядно поплутать.
Я заметила вывеску с нужной надписью и направила туда Глыма. Конь усердно шагал в нужном направлении, задобренный свистнутой у кого-то морковкой. Ох, попадется он когда-нибудь, и отправят его на живодерню. Будет знать. Я посмотрела еще раз на вывеску и чуть не расхохоталась - руна “с” почти отвалилась и теперь корчма именовалась “рибным витязем”. Я спрыгнула с коня, чуть не подвернув ногу на булыжной мостовой. Пока я охала и растирала ушибленную ногу, Винка сама слезла с Глыма и привязала его к специальному крюку. Те два мордоворота стояли с каменными лицами. Но как только я изъявила желание войти, эти двое выставили руки вперед, а голос одного из них загрохотал над самым моим ухом, да так, что я чуть не оглохла:
- Тута пристойное заведенье и неча тут шляться всяким… (наверное, он долго репетировал свою речь, потому и долго вспоминал нужное слово, но за не имением особого таланта заменил его на другое)… срамным. – А потом, подумав, добавил. – Да еще и выплодка свого прихватила…
Я гневно со свистом выдохнула воздух из легких.
- Да я тебя щас как Тузик веник порву за слова такие, гад плешивый! – заорала я, совсем не думая каким же образом приведу свою угрозу в действие, учитывая что если сложить вес обоих амбалов, то он как раз будет в три раза побольше моего.
- Ты тут поговори еще. А ну брысь, выпь болот…
Дальше он не успел договорить, когда чей-то кулак, свистнув, как тетива врезала ему в глаз. Если бы за спиной того остолопа не было стены, то он бы показал пример полета по дугообразной траектории. А так он просто с громовым грохотом врезался в стену, да так, что небольшая трещина прошлась по строению. Второй, почему-то, не спешил заступаться за своего товарища. Я резко обернулась посмотреть, кто же это такой шустрый, что меня опередил, потому как я была уже готова вцепиться ногтями в пришибленную рожу летуна-испытателя. Да только, наверное, резко обернулась, а потому коса моя с обручем на конце как шибанет моего заступничка по лбу, да так, что тот аж свалился без памяти, повторив на бис недавний грохот при падении. Да-а. Загрохотало славно. Это ж надо умудриться носить на себе столько металла! Меня, вон например, от одного обруча к земле пришибает. И вообще зачем он в мирное время (вроде войны никакой на горизонте не предвидится) ходит в боевом облачении? Или он только из похода вернулся?
Что тут началось! Сперва выбежал какой-то мужичонка с огромным пузом и приказал пострадавшего поднять и занести в корчму. Как только это было сделано, он, подпрыгнув, всыпал по оплеухе охранничкам, да все прикрикивая:
- Вот вам! Вот! Будете знать, как знатных гостей кулаками потчевать! – Те не понимали, за что им достается, так как это гость им всыпал, а уж гостю… Но они стойко терпели.
Мне даже стыдно стало… И смешно… Нет, все таки смешно. Представьте себе двух детин, размерами со столетний дуб и маленького пузатенького мужичонку, который им едва до плеч доставал макушкой. Сцену избиения невинных младенцев прервал тот самый витязь (это я уже потом рассмотрела), которого я чуть к Чернобогу на кулички не отправила. Держась за лоб, он принял вертикальное положение, сразу же обратив на себя все внимание корчмаря, который тут же отвесив по еще одной оплеухе охранничкам, отправил их на пост №1, то бишь ко входу бдеть дальше.
Я отошла чуток в сторонку, но уходить не спешила, мне бы тут еще этого Олафа выцепить надо бы. Витязь мутным взглядом обвел комнату, где столпились все, кто был в корчме до этого и даже прохожие с улицы. Я, кстати, тоже проскользнула под шумок, оставив Винку на улице сторожить Глыма. Хотя вряд ли какой уважаемый себя тать посягнет на мою полудохлую клячу, скорее уж живодер пожалеет.
- Ваша милость, не гневайтесь на тех бездельников, - залебезил перед ним корчмарь. – Я им уже всю дурь вышиб. Че эт они на вас набросились?
Мне даже интересно стало. Во-первых, что ответит трактирщику воин, а, во-вторых, чего эт он так перед ним распинается? Может, шишка какая? Тогда мне точно несдобровать… Я потихоньку начала пробираться сквозь стену народа, надеясь, что он меня не увидит, и что Винка подле Глыма и никуда не смылась. Но, видимо, моим надеждам не суждено было сбыться. Я услышала негромкие слова:
- Эй, девка, стой!
Я ускорила шаг, делая вид, что меня это и вовсе не касается. Мол, я - не я и корова не моя, моя хата с краю – ничего не знаю.
- Стой я тебе говорю. Да-да, тебе, лапуля…
Так все, уже не отвинчусь. Кметь* медленно встал, слегка пошатываясь, и пошел ко мне тяжелой поступью. Я сжалась, но была готова в случае чего драпать со всех ног. Он подходил все ближе, и чем меньше между нами было расстояние, тем большее внимание на меня обращали. Я, конечно, как и все бабы моего возраста люблю внимание со стороны противоположного пола – но это уже слишком! Кругом начали шептаться, мол, что да как?
- Ну, чего встали, а ну живо разойдитесь! Не родилась еще та баба, которая меня в могилу сведет! – засмеялся тот, разгоняя любопытную толпу. Все, покорившись, разошлись, но не далеко, а только позанимали свободные столики, а для конспирации закали еще и пива на радость корчмарю, высказывая пошлые шуточки. Можно подумать, я им тут скоморох на ярмарке!
Теперь уже ратник стоял прямо передо мной, уперев руки в бока.
- И что, лапа, всегда ты так приветствуешь спасителей? – он весело улыбнулся. А по мне, так как будто бы оскалился. Вон, зубы то какие белые…
- Эт кто тут спаситель? Уж не ты ли? – Я повторила его позу один в один, яростно вскинув голову, отчего коса с нефритом опять опасно колыхнулась.
- А то! Если б не я, тебя бы эти двое из ларца одинаковы с лица и на порог бы не пустили…
- После того, как я им бы рожи расцарапала живенько бы впустили.
Воин расхохотался.
Я уж было собиралась порадоваться его хорошему настроению, но … Отсмеявшись, вояка стал таращиться на меня, будто у меня вместо носа пятачок прорезался. Долго я этого терпеть не могла, а потому сердито буркнула:
- Чего вылупился?
- Любуюсь, - не обращая внимания на мой тон, ответил тот, немного меня заинтриговав.
- И чем, если не секрет?
- Никогда еще не видел такой красавы… - нагло соврал вояка. Это у него дежурная фраза?
- Почаще на улицу выходи, - посоветовала ему я, еще больше злясь. Терпеть не могу, когда мне врут и подхалимничают. А тем более, когда и то и другое делают одновременно.
- Чего ж тебе надобно? Да еще и с дитем малым? Беззащитным?
Я так поняла, это он о Винке. Тоже мне нашел беззащитную, да малявка своим родовым ножичком так управлялась, как никто другой. Все сосны возле своей избушки покромсала, когда училась его швырять, да так, чтобы острие втыкалось в ствол, а не отпрыгивало от удара рукояткой.
- Ни чего, а кого. – Поправила я его. – Ищу я здесь кой кого…
- Ну, вот меня ты ужо нашла. Аль не пригож? – Вояка принял позу, которую следовало бы запечатлеть в назидание для будущих поколений.
- Ага? Ты на себя давно смотрел? Шишка в полчела, да еще и заносчив больно. Все, я пошла… - Я развернулась и потопала к ближайшему пустому столу. К счастью, один нашелся. Тут откуда ни возьмись, рядом на лавке образовалась Винка с подозрительно довольным видом.
- Ты чего?
Малявка не ответила, а только схватила ломоть хлеба и тут же отправила оный в рот. Оно и правильно, пусть лучше жует, чем болтает почем зря.
У проходящей мимо разносчицы я заказала чего-нибудь пожевать, а сама, прикрыв глаза, расслабилась. Все же непривычно мне было столько ездить на лошади, мягкое место так и ныло. И вообще, если я хочу доехать до западных лесов, то бабская рубаха – не лучшая одежда для езды. Надо бы прикупить пару мужских штанов да куртку получше. Наверное, в своих раздумьях я заснула, потому как разбудил меня Винкин смех и грохот от небрежно поставленных на стол тарелок. Я лениво открыла глаза и тут же их закрыла. Напротив сидел этот бесстыдный, самовлюбленный и… чертовски симпатичный кметь. Последнее я сразу же заменила на “ скаредный* ”.
- О, лапуля, ты уже проснулась. А мы тут с твоей племянницей разговаривали, надеюсь, тебе не помешали?
- Помешали… - буркнула я и принялась за еду. Этот его слащавая интонация раздражала меня. – Позволь узнать, что ты здесь делаешь? Тебе мало других столов?
- Представь себе, ибо благодаря тебе выручка за сегодняшний день будет больше, чем за всю неделю. Все столы заняты. – Подытожил тот.
Я хмыкнула и потянулась за солью – репа была недосолена. Но это не беда, хорошо хоть сырой ее не подали.
- Мне тут Вианна сказала, что вы кое-кого ищете. – Вояка подпер бритый подбородок рукой, сжатой в кулак. Рука была мозолистой от меча и крепкой от него же родного. Плеч я его не видела, но могу поспорить, что из-за специфики профессии этого человека, они украшены бугристыми мышцами.
- Да-а-а? – я зло зыркнула на Винку, но та уставилась в окно, будто ничего не бывало. - А что тебе она еще сказала?
- Да ничего более. Так кого вы ищите, может, я чем пригожусь?
Я задумалась, глядя на лопающего свиные колбаски воина. Чернявый, волосы спереди острижены, дабы не мешали, а те, что сзади сплетены в небольшой хвост. Бороду витязь не носил, хотя небольшая щетина пробивалась. А вот глаза были, что тот нефрит – зеленые со странными разводами. Весь его вид говорил о готовности к битве. Н-да. Коль уж Глашин сынок состоял в элите, так, может, его действительно тут знают. А помощь мне понадобится.
- Ладно, слушай я ищу вояку, он из Серков, это к северу отсюда. Он еще состоит на службе в княжеской дружине. Это все, что я о нем знаю, - предугадала я следующий вопрос.
Кметь перестал жевать, выпрямился и прямо посмотрел на меня:
- Ну, допустим, я знаю одного из Серков. – У меня аж сердце подпрыгнуло. Вот так сразу наткнулась на первого встречного и он уже знает того, кто мне нужен. - А вот откуда знаешь его ТЫ?
- Да ты часом не глух? – рявкнула я. – Я тебе что говорила, что знаю его? Я тебе сказала, что ищу его. Коль заешь его, говори, где найти, нет – не фиг здесь перед бабами красоваться!
- А кто тебя к нему направил? А то мало ли ты засланница от басурман…
- Ага, щас танцы басурманские голяком танцевать побегу! – Наверное, мои слова были приняты всерьез, т.к. даже музыки перестали выводить дремотные трели. – Шутка!!! – Рявкнула я, и расстроенные посетители, почти все тоже вояки, продолжили наслаждаться вгоняющим в сон тиликаньем гуслей.
- Так кто тебя к нему направил, лапа? – повторил вопрос воин.
- Его мать, – ответила я, запивая очередной кусок вареной репы компотом из яблок и каких-то ягод. – А не слишком ли много вопросов?
Недовольство так и сквозило в голосе. Уж больно любопытен этот так называемый спаситель.
- И как ее зовут? – подозрительно поинтересовался витязь, не переставая таращиться на меня, при этом и не подумав ответить на мой вопрос.
Я тоже потаращилась на него. Что мне, жалко что ли?
- Глафира. Ты часом не Инквизитор, уж больно любишь вопросы задавать? Еще будут? – я уже поела и теперь выжидала, пока дожует Винка. Та тоже давилась репой, т.к. заказать мясо я не могла – надо было экономить средства – денег катастрофически не хватало. Еще надо было с этим Олафом встретиться, мало ли что он запросит за помощь…
- Ладно, уговорила. Я – Олаф. Но что-то я не очень то тебе верю… Лапуся.
Я нагнулась к нему поближе и прошептала на ухо:
- Ну, коль ты тот самый Олаф - принюхайся, авось чего и почуешь…
Я отстранилась и начала в упор разглядывать собеседника. Олаф потянул воздух носом и его глаза неожиданно расширились. Он резко встал и подошел к корчмарю, что-то ему сказал и махнул рукой, чтобы мы шли за ним. Я встала, подхватила под мышку Винку, кинула корчмарю медняшку и последовала за Олафом вниз по ступенькам в какое-то подвальное помещение. Как только здоровенная оббитая железом дверь закрылась, он неестественно длинным прыжком очутился возле меня. Его лицо перекосило от злости, а глаза светились призрачным зеленым светом, будто двух светлячков проглотил.
- Да ты с ума сошла, девка! Привела в Город эльфа! Здесь число Инквизиторов уступает только Ижгородским. Нет, но только у такой дуры, как ты могла возникнуть такая идея!
- За девку, а тем паче за дуру и в лоб схлопотать можно, – спокойно ответила я. – А то, что я с Вианной здесь, так это твоя мать сказала, что ты мне можешь помочь. И не фиг орать, как резаному поросяти. Чай, сам не человеческих кровей. И живой вроде.
Олаф резко замолчал. Глаза перестали светиться. И, казалось, он успокоился.
- Что тебе надо?
- Глафира сказала, что ты можешь помочь нам добраться до эльфов. Это правда? – я выжидательно уставилась на Олафа.
- Допустим. Но зачем тебе туда? Они чужаков не любят.
- А мне и не надо, чтобы меня любили, все, что я хочу – отправить ее к ним. – Я кивнула на малявку, все еще болтающуюся у меня под мышкой с чрезвычайно довольным видом. – Так сказать, вернуть к истокам, к предкам. Благородная миссия. Уловил? Или повторить?
Витязь долго тер небритый подбородок, но, наконец, сказал:
- Ладно, я сведу тебя с одним эль…человеком. Он в городе инкогнито, а потому будет скоро возвращаться, если ты его уговоришь – он возьмет с собой твое … “братучадо*”.
- И на том спасибо. Я остановлюсь в этой корчме. Когда я его увижу?
- Я завтра буду здесь. Вечером спустишься в общий зал и сядешь за самый крайний стол, я подойду позже и все скажу. Все. Пошли. Не надо привлекать к себе лишнее внимание, и так уже накуролесили. – Он невольно потер шишку на лбу. - Обруч маменька подарила?
- Ага.
Мы поднялись в общий зал, где Олаф договорился с хозяином за комнату для меня.

Утром меня разбудил наглый ритмичный стук в двери. Зевнув, я выбралась из постели и открыла двери, высунув голову. Стучал один из давешних мордоворотов, которого направила служанка, дабы разбудить меня. Еще вчера я попросила ее разбудить меня, а то бы я проспала до ночи. А мне еще на рынок надо сходить.
- Я это… просыпайтесь…ужо утро, - мямлил, чуть ли не заикаясь, громила. Видать, вчера хорошенько попотчевал его хозяин. Или это про мой прелестный нрав молва пошла.
- Спасибо, уже проснулась. – Я резко захлопнула дверь прямо перед его носом, и, судя по сдавленному вскрику, громила стоял слишком близко…
Я, стараясь не разбудить Винку, быстро натянула белую с вышитыми красным нитками оберегами на вороте и рукавах рубаху, обула парадно-выходные лапти и подумала, что надо купить еще и сапоги. Из сумы, что лежала под подушкой выгребла все деньги, кроме одной серебрушки, и вышла из комнаты, тихо притворив за собой двери.
Как назло, сегодняшний день был неудачным для многих торговцев. Обычно оживленная ярмарочная площадь сейчас пустовала, хотя… еще довольно таки рано для Града. Каждый из тех, кто сейчас раскладывал товар, надеялись, что сейчас придет покупатель и скупит все, что можно будет предложить. Вот и Костюнь тоже надеялся на это. Раскладывая одежду, пошитую специально для витязей, он втихомолку молился всем известным богам, только бы помогло. А то женка совсем со свету сживет, если он ей новую соболиную шубу не привезет. А откуда же ее взять, коль покупатель не идет? Мимо проходила пригожая, но слишком уж худощавая чернявая девица, оценочно присматривавшаяся к одеже, что лежала на прилавке.
- Девица-красавица, на любого выбираешь что-то? – сразу же зашелся в профессиональном азарте Костюнь.
- Не-а. На себя. – Я внимательно осмотрела товар. Вроде, толковый, да собственно другого и видно не было. Придется довольствоваться тем, что есть. Казалось, торговца и не удивили мои слова, хотя, что там говорить, женщины тоже надевали мужские штаны да кольчуги, а некоторые даже состояли в войске. “Богатырки!”, - шептались за спиной у таких бабы. “Срамота!”, - плевались мужики, не желая признавать тот факт, что бабы тоже могут надавать по шее так, что мало не покажется.
- Вот, смотри, красавица, штаны то из овечьей шерсти, летом пусть и жарковато, но зимой в самый раз…
Шерсть? А ведь действительно жарковато будет – упарюсь, да вот выбирать не приходится. На кожаные мне денег не хватит.
- А куртки у вас имеются?
- А то. Вот, неделю назад сделанная. Век не порвется… Выбирай. – Я пробежала пальцами по коже, дабы удостовериться в сказанном.
- Сапоги. – Резюмировала я, потому как в поршнях* я долго не выхожу. Торговец тут же начал выгружать на прилавок гору самых разнообразных сапог, от красных праздничных до сделанных из драконьей кожи. Где только они дракона достали? Да еще такого, что бы с куском шкуры добровольно расстался? Если конечно это несчастный разумный ящер и поделился куском шкуры, то сапоги должны стоить баснословную сумму, а у меня в кармане денег – кот наплакал.
В конце концов, выбрав что-то более или менее и поторговавшись, я за все про все отдала свою единственную золотушку, получив на сдачу связку бубликов. Как раз Винке отнесу.
Я еще немного побродила по начинающему шуметь базару, посмотрела на товар, успела схватить за руку воришку, посягнувшего на мой пустой кошель, да и пришла обратно в корчму. На входе меня встретили какие-то типы богатырской наружности.
- Здрав будь, красна девица. Не видала ли ты давеча пригожую девицу вот такого роста, - витязь показал примерно мой рост, - с рудыми волосьями да в синем сарафане?
Я закинула за спину связку бубликов и окинула их равнодушным взглядом – кажись, гридни княжеские. По крайней мере, одеты, как полагается гридням – кольчуги, мечи, плащи с квадратными застежками спереди.
- И вам не болеть. А что до девчонки – не ведаю я такой. Только вчера я приех… - я осеклась, вспомнив рыжеволосую, которая перебежала дорогу прям перед носом Глыма. – А впрочем. Я вчера видела одну.
Казалось, лица воинов засияли. Ишь, как глазки загорелись.
- И где же вы ее видели, уважаемая?
- Да собственно возле какого-то огромного деревянного терема.
Н-да. Лица-то моих собеседников сникли – тут половина всех деревянных теремов – огромные.
- А … поточнее.
- Я вам что? Шпион? Все-то помнить… - Я почесала затылок. - Хотя… там, кажись ворота зеленые были с петухами нарисованными… - Глядя на совсем сникшие лица, я вдруг подумала, что что-то не то сказала.
- Спасибо. Но вы видели ее возле ее же дома. А куда она пошла, вы не видели?
Я покачала головой и, попрощавшись, вошла в корчму.
Интересно, кого эт они так усердно ищут? Наверное, дочка или невеста какого-нибудь всеми уважаемого мужа.
Зал был забит гуляющими хлопцами в военном прикиде и распутными девицами, которые не прочь подзаработать на жизнь весьма своеобразным способом. Можно сказать, что здесь открытый клуб представителей двух древнейших профессий. Атмосфера была праздничная, гулянка в самом разгаре. Мне даже завидно стало – сама бы с удовольствием повеселилась бы.
Не обращая ни на кого внимания, я поднялась в выделенную нам с Винкой комнату, где меня дожидался жбан с дымящейся водой. Интересно, кто это так расщедрился? Не хозяин ли? И ради чего эт он так надрывается – у меня только серебрушка и осталась. Я откисала в воде, пока она не остыла. Замотавшись в огромное полотенце, я зевнула и принялась рассматривать покупки. Винка в это время точила свой ножичек, попутно уничтожая бублик за бубликом. Я вообще удивляюсь, как в такую малявку влазит столько еды? К тому же в сухомятку…
Накинув белье и нижнюю рубаху, я влезла в штаны. Пошитые под мужскую фигуру, они очень тесно облепили бедра. Даже как-то неудобно. Ладно, где наша не пропадала! Следующими на очереди были сапоги из мягкой телячьей кожи со шнуровкой крест на крест спереди. Вроде нормально, не жмут. Хотя, торговец говорил, что они еще растянутся. Я постояла, прислушиваясь к ощущениям, когда в дверь постучали. Я не сразу открыла, а потому стук повторился, только более наглым образом. Такое чувство, что по двери лупили ногами, да еще и со всей дури.
- Иду! Чего тарабанить?!
Я открыла дверь – передо мной стоял лыбящийся во весь рот Олаф. Он скользнул по мне взглядом и ну хохотать, что я даже растерялась малость. Может, от моей неземной красоты умом тронулся? Но что-то не припоминала я за собой подобного воздействия на противоположный пол. А поэтому преувеличенно спокойно проговорила, отступая с дороги, дабы пропустить его:
- И тебе здравствуй. Проходи. Чего надо?
Отсмеявшись, Олаф вытер мокрые глаза.
- Здрав будь, лапуся. Кстати, тебя как звать то?
- Эллина. – Изрекла я и плюхнулась на кровать рядом с Винкой, схватив два оставшихся бублика, при этом один из них перекинула Олафу. Тот на лету поймал его, и мы все вместе синхронно зачавкали. – Но можно просто Лина. А чего эт ты ржал, как конь, объевшийся белены?
Сама не знаю почему, но разговаривала я с совершенно незнакомым человеком с легкостью и непринужденностью, на которую люди способны после длительного знакомства. Это при том, что вчера он вел себя то как заправский ловелас с многолетним стажем, то как припадочный псих с маниакальной жаждой убийства.
- А ты бы себя со стороны увидела бы… - Олаф опять захихикал. Казалось, что он тоже особенно и не беспокоится, что видит меня во второй раз.
И тут до меня дошло, что я сижу в нижней сорочке, под которую надеты мужские штаны и сапоги. Н-да, прикид тот еще. Плюс еще вода, стекающая по волосам, а потому сорочка в некоторых весьма пикантных местах офигенненько так просвечивала.
- Не, а сразу сказать не мог? Еще и зырит… У-у-у… - в бешенстве сжала я кулаки и уже готова была броситься на этого наглого вояку, но он выставил перед собой руки и начал быстро тараторить:
- А ты не хочешь знать, что там с моим знакомым? До чего я договорился?
Я остановилась. Злость сразу же улетучилась в неизвестном направлении и там тихонько притаилась до лучших времен.
- Ладно, говори, чего пришел то так рано? Мы ж, вроде договаривались на вечер…
- Так, вот. Я встретил его, и оказалось, что сегодня к вечеру его и след уже простынет. Потому давай живо собирайся, еще с ним поговорить надо… А ты так пойдешь? – Олаф снова тыкнул пальцем на мой наряд и загоготал.
Я попыталась снять рубаху, но на полпути вспомнила, что вроде как не одна. Потом я подумала, что не подумала, что я одену под куртку. А денег уже нема.
- Ладно, ты мне не поможешь?
- Чего надыть?
- Возьми у Винки ножичек и обрежь мою рубаху вот по этому узору. – Я показала нужный узор, чтобы рубаха как раз прикрывала бедра.
Винка с огро-о-омной неохотой отдала эльфийский клинок воину.
Олаф, повертев ножичек в руке и хмыкнув, продырявил мою сорочку и одним уверенным движением ополовинил ее. Я переступила через теперь уже тряпку и надела куртку, предварительно подобрав то, что осталось от моей рубахи. Мало ли, еще понадобится?
- Ну, все, я готова. Винка?
- А че слазу я? Я уже давно… Ты ножичек то велни. – Малая вытянула руку, нетерпеливо постукивая ногой по полу. Не любила она, когда до ее оружия кто-то прикасался. Даже я. У них с этим ножичком вообще была чистая и пламенная любовь: Винка в нем души не чаяла, а железяка отвечала ей тем же – вонзалась куда надо по самую рукоятку.
- Держи цяцьку. Небось, только и носишь для хвастовства…
Олаф усмехнулся и отступил к двери, прислонившись к косяку. Винка же, не долго думая, с размаху швырнула ножичек, да так, что тот воткнулся в косяк аккурат над головой вояки. Олаф притих. Я тоже. А малая, подпевая сама себе, подхватила суму и, приоткрыв двери, вышла, предварительно вылезши на табурет и выдернув свой клинок из древесины. Олаф как стоял, так и остался стоять, ошалело ощупывая свою макушку. Я посмотрела на него – и меня порвало. Да-а-а, долго я так не смеялась. Нет, ну надо было видеть его лицо. Сначала девчонка косой вырубила, а потом пятилетняя малявка чуть дырку в голове не сделала.
- Мне надоело, что все особы женского пола от пяти до … - он уставился на меня.
- Двадцати, - подсказала я.
- …двадцати зим хотят отправить меня к Чернобогу на блины.
- А не надо было малой такое говорить. Она, конечно, попадает в мишень с тридцати шагов, но когда злится – может и промахнуться. И куда б мы потом твою шкуру девали, позволь поинтересоваться? На тулупы?
- Смешно? На себя посмотри – мокрая как кошка…
- Ха, кто бы говорил. Шавка облезлая! – Дико захохотав, я бросилась вниз по ступенькам, дабы найти Винку и оседлать Глыма. Или наоборот. Хотя, к моему приходу, т.е. прибегу, конь уже был оседлан и готов, как витязь на параде в честь Рода.
Забравшись на клячу и усадив Винку, я дожидалась Олафа. Тот не заставил себя долго ждать и появился неизвестно откуда верхом на черном как смоль жеребце со снежно белой гривой и хвостом. Наверное, я разинула рот очень сильно, потому как, проезжая мимо, он родно мне улыбнулся и, задрав нос чуть ли не до неба, медленно проехал мимо. Жеребец же окинул мою клячу таким взглядом, будто их будут сватать друг за дружку. Хотя это как-то противоестественно, ведь Глым то тоже мужеского пола, пусть и выглядит как сундук столетней бабки, доставшийся той в наследство от другой почившей бабки. Конь надменно фыркнул и попытался лягнуть Глыма, но тот успел извернуться и грызнуть высокомерную зверюгу за пятую конную точку. Наверное, чернявый получил божественное наслаждение, а потому помчался от радости в припрыжку, неся на себе костерящего всех и вся хозяина.
Винка захихикала и погладила Глыма по шее:
- Молодец, Глымушка, показал этому басурманину белобрысому, неча на нас нос задирать…
- Винка, ты щас про коня, аль про хозяина?
- А ты как думаешь, теть Лин? – усмехнувшись, поинтересовалась малая.
Я бахнула Глыма пятками по бокам, на что он мне ответил матерным пофыркиванием, но с места сдвинулся. Уже хорошо. Мы медленно, покачиваясь в такт шагам коня, поехали по каменной дороге за ускакавшим Олафом, вернее по дорожке из яростно чертыхающихся горожан. По пути Глым успел спереть где-то яблоко и теперь хрустел им, довольно пофыркивая.
Я поерзала в неудобном седле – определенно, ездить верхом в мужской одеже намного лучше, чем в постоянно путающемся в ногах и пытающемся тебя угробить сарафане. Да вот только непривычно как-то. Ничего за ноги не цепляется, ничего поддерживать не надо…
Мы проезжали мимо очередных рассыпанных в беспорядке по дороге и прилавкам фруктов. Их было уже столько, что даже прожорливый Глым не обращал на дармовые харчи никакого внимания. Аккуратно переступая через валяющиеся корзины, мимо нас, звеня, как скоморохи на ярмарке, торжественно прошествовало несколько стражников, закованных в латы, с копьями наперевес. Я вообще удивляюсь, как можно таскать на себе такую груду металла, да еще и умудряться передвигаться в нем. Я пихнула Винку, а сама пришпорила Глыма, но в последний момент последний из проезжавших попросил нас остановиться. Вежливенько так попросил. Ла-а-асково. Аж мурашки по коже чуть ниже лопаток от ласковости такой.
- А не видела ли ты, девица…
- Девчушку в синем сарафане с ярко-рыжими волосами? – перебила я его.
- Ага… - Видать, этот вопрос был самым актуальным в последнее время.
- Нет. – Отрезала я.
Я отвернулась, а Глым, даже не дождавшись пришпоривания, сам медленно, еле переставляя ноги, поплелся дальше.
- Эй, стой! Стой тебе говорят!
Я попридержала Глыма и обернулась.
- Эт вы мне?
- Ага, тебе, бессоромная! – Все четверо разворачивали уже лошадей, а говоривший со мной и вовсе возле меня уже был.
- Ах, вот как! Только что была девица, а теперь – бессоромная! – С праведным гневом возмутилась я и воинственно уперла руки в бока.
Стражник немного стушевался, не ожидая такого напора с моей стороны.
- А то как… - осторожно начал он, то и дело косившись на дружков, мол если че… – Без мужика, с дитем малым, в седле. Да еще и в портах*! Одно слово – бессоромная! – Стражник закончил и смачно плюнул на землю.
- Эй, Тихон, успокойся. Ты уж на него, девица, не серчай, а вот что нам скажи, - тихим басом проговорил бородатый дядька из той троицы, подъехавшей ко мне, - ты где девчонку видала? Да куда она пошла?
- Видала я ее вчера возле ее же терема. Куда пошла, не знаю. Допрос окончен?
- Погодь. – Заговорил третий, не носивший бороды, но с густыми усами, свисающими как два шнурка. Это, наверное, для жены – сподручней из корчмы домой тащить. – А почем ты знаешь, что то ее терем был?
- А потому как вы не первые мне глупые вопросы задаете. И вообще, я не видела у главных ворот вывеску о конкурсе на самый надоедливый вопрос, да и не предупреждали меня на входе… - Я задумчиво - мечтательно посмотрела на небо и вроде как тихонько поинтересовалась – может, и мне поучаствовать?
- Тьфу ты! – снова сплюнул первый. – Ну, шо за глупая баба! Ты ей про Фому, она тебе про Ерему!
Ну не люблю я, когда меня оскорбляют, да еще и дурой называют, а потому высказала все, что думаю об этом переполненном слюной кладезе мудрости да в такой витиеватой форме, что бывалые вояки только рты пооткрывали – явно сказалась моя работа в корчме.
После минуты молчания тот, усатый, все же изрек:
- И действительно, че эт ты расплевался? Ладно, поехали. Тысячу извинений, барышня…
Отъехав немного, я обернулась как раз в то время, когда усатый отвешивал “кладезю” хороший подзатыльник. Я расхохоталась и пустила Глыма легкой трусцой.
Когда коридор из костерящихся и собирающих товары торговцев кончился, я, наконец, увидела Олафа, который в ярко выраженной ругательной форме отчитывал потупившегося жеребца. Весь вид этой животины говорил о понимании всего содеянного и полного раскаяния за совершенные грехи его тяжкие. Только сияющего ореола вокруг коня не хватало.
- Эй, Олаф, тебе приз! – Винка вытянулась в седле и бросила в воина яблоком, но тот на лету схватил его и тут же отгрыз чуть ли не половину.
- За фто? – усердно пережевывая, промычал тот.

- Счастливая ты, Эллинка, и жених у тебя славный, и… - подружка не знала, что бы еще добавить, чем еще она может быть счастлива, а потому просто добавила. – Счастливая.

- А пора бы…
Это он, наверное, к тому, что в моем возрасте оставаться незамужней – равносильно самоубийству, я же ничего против своего незамужества не имела, чем и гордилась. Ведь не девицу в дом берут, а лишние работящие руки, послушную спину и рожающее чрево. Можно сказать по частям, но оптом покупают. Ну, вот скажите, чем это замужество хорошо? И почему за-мужество, а не за-женство? Не было бы нас, баб, то и мужиков бы не было, мы то их рожаем, а они еще и слабым полом нас обзывают. Ну, вот выйдет замуж красна-девица, и что? Мужик то любой повод найдет, что бы после месяца совместной жизни смотаться с дружками куда-нибудь подальше. И хорошо, если с дружками, а то найдет себе какую-нибудь вертихвостку – и ищи-свищи его. А ты сиди в тереме и дожидайся, как полагается жоне. Не, ну не свинство ли? Они там в походы дальние ходят, пьют, едят за казенный счет, а потом еще, воротившись, грудь колесом, мол “муж в походе был, а в палатах не убрано, щи не наварены, подушки не вышиты”. Вот так то… Не-е-е, если я и выйду замуж, то это будет предзнаменование конца света. Как минимум.
Мы выехали за крепостную стену через небольшую калитку, очень уж похожие на тайный ход для заговорщиков. Коими мы, если здраво посудить, и являлись. Пришлось спешиваться, т.к. проход был довольно узким, что лошадь Олафа еле протиснулась. Глым же пролез без проблем – это учебное пособие по зоологии не только в щель пролезет, но и в игольное ушко протиснется. На той стороне нас уже ждал всадник с накинутым капюшоном. В такую то жару! Рядом стояла телега, нагруженная всяческим хламом, запряженная дедушкой Глыма, судя по внешнему виду коня. Да по сравнению с ним, наш Глым – конь ратный!
Олаф подошел к нему. Всадник спешился и поздоровался с Олафом. Нас с Винкой он впритык не замечал. Или не хотел замечать.
- Я привел ее, Рин. Но…
- Погоди, Ольг, я сам с ней поговорю, - голос говорившего был каким то хрипловатым, абсолютно не похожим на эльфийский, как я его представляла. Когда он повернулся ко мне, я тут же начала его рассматривать, не обращая внимания на деловое покашливание Олафа, плавно переходящее в судорожный кашель. Не отрывая взгляд от эльфа, я с силой похлопала все еще кашлявшего оборотня по спине. Бедный он аж как-то странно подскочил. Да и сам его собеседник был каким то… странным. Не то чтобы некрасивым, просто отталкивающим. Глаза цвета вечернего неба были сощурены, а тонкие, даже слишком, губы плотно сжатыми, но все же искривленными в некоей подобии усмешки. Я представляла этих Винкиных родственничков безумно красивыми, белобрысыми, как и малая, но не какими-то щербатыми, как этот. Если все эльфы такие, то мне как-то не очень охота к ним в гости переться. Этот вопрос так и крутился на языке, что мимоволи сорвался. Олаф опешил, а этот даже бровью не повел, только в глазах сверкнуло что-то.
- Э-э-э. Это Эллина. – Я кивнула и уставилась на “эльфа”. Олаф уже был готов продолжить знакомство, но тот его опередил.
- Алдеирин. – Он слегка поклонился, отчего капюшон съехал, а я еще и увидела жуткий шрам, украшающий и без того неприятную рожу. Волосы, светлые, но не такие, как у Винки, были абы как клочьями обрезаны до плеч, но я все же увидела острые ушки, торчащие из общей копны волос как ручки кастрюли. Так и хотелось приподнять этого неправильного эльфа за них, да тряхнуть хорошенько. А его поклон вообще не лез ни в какие ворота. Этот жест вежливости вообще не укладывался в общую картину, производимую его обликом. – Можно просто Рин.
- Тогда просто Лина. А это Вианна. – Я вывела малую, жавшуюся у меня за спиной. Винка сначала потупилась, но потом гордо подняла взгляд и нагло начала таращиться на однокровника. – Она то и есть та причина, по которой мы встретились…
И я начала рассказывать про то, как нашла малую, про инквизиторов, про Олафа и про решение добраться до эльфов. Я не стала вдаваться в поэтические подробности нашего путешествия от Горча до Киива, подумав, что Рину это будет не интересно слушать. Эльф выслушал, не перебивая, только теребил недлинную бородку. Интересно, что-то я не слышала, что бы эльфы носили бороды. Или это для конспирации? Я закончила и вопросительно уставилась на него.
- Ее я возьмусь довезти. А вот тебе придется остаться, - подумав, изрек он.
- Чего?! – “тихо” удивилась я.
- Мне непонятно только одно – с чего ты взяла, что эльфы примут тебя? Ты – человек. А людям мы обязаны нашим кхм… положением… - Рин странно захихикал. А мне вот почему-то подумалось, что во всем виноват герой-любовник. Женился бы на бабе и проблем бы не было. Через лет пятьдесят она бы окочурилась - и живи себе свободно! Что такое пятьдесят лет для того, кто может жить вечно?
Но разум, в его оригинальном проявлении в моем случае, все же подсказал, что этого говорить не стоит.
- А я тут причем? Я поперед толпы не бежала с дикими воплями “Жги гадов!”. Я всего лишь хочу вернуть к предкам ее, да и самой выжить не мешало бы. Иначе – нам обоим крышка. От гроба. Или костер величиной с избу. – Я начинала злиться, а потому несла все, что на душе плохо лежало. А душевные полочки у меня фигово привинчены… – Вообще то, я слышала, что эльфы – благородные создания и своих в беде не бросают! Наверное, тот менестрель, который нес всю эту благородную чушь, сильно перебрал браги, а потому брехал все, что вздумается!!! - Конечно, про менестреля я безбожно сбрехала, потому как если бы у кого и нашелся подобный репертуарчик, воспевающий благородность гадких и вредоносных эльфов, то послушать его мог бы только Инквизитор перед публичной казнью несчастного менестреля. - Но это совсем не значит, что я отпущу малявку с первым встречным ушастиком, а сама продолжу жить в свое удовольствие! – высказывала я, краем глаза замечая странное поведение Олафа. Тот что-то шептал на ухо эльфу, то и дело то показывая на меня, то крутя пальцем у виска.
Я остановилась, тяжело дыша, и огляделась. Винка, потупившись, игралась своим ножичком то, подбрасывая то, ловя его. Олаф по окончанию моей пламенной речи отскочил в сторону и сделал вид, что его здесь нет – искал философский смысл в лениво ползущих на небе облаках. А вот реакция Алдеирина была какая-то неправильная, равно как и он сам. Вместо того чтобы обидеться и свалить к родственничкам без нас, он улыбался. Да-да, улыбался эдакой нахальненькой улыбочкой. Так и хотелось врезать по этой наглой роже. Только вот от обладателя этой наглой рожи зависело наше с Винкой будущее, если не жизнь, а потому приходилось сдерживаться.
- Чего лыбишься? – не зло спросила я, понимая где-то в глубине души, что злиться на него – только время тратить.
- Да вот, сразу видно, что перед тобой человек. Все вечно усложняет. Нет, что бы просто попросить, так нет – целую лекцию прочитает, да еще и усомнится в твоей благородности, – горестно вздохнула наглая рожа и повернулась к воину, все еще уставившемуся в небо. Я аж задохнулась от возмущения. Я ему тут целый концерт рассказала про то, какие его родственнички хорошие и благородные, а он еще и шутить надо мной изволит! – Ладно, Ольг, довезу я эту язву до правителя, а там пусть сам с ней разбирается.
Я намеренно пропустила мимо ушей “язву”. Можно сказать, это была благородная жертва с моей стороны.
- Жаль, что я не увижу этого.
- Я тебе потом все расскажу… Нет, ну ты представь этих двоих вместе, да еще и в одном поселении… - загадочно захихикал эльф.
- Эт почему же? – мне не была понятна эта внезапная веселость.
- Узнаешь! – в два голоса заорали Олаф и Рин и загоготали.
Этот щербатый эльф, гогочущий на пару с оборотнем, вообще оставил меня в замешательстве. Какой то он неправильный, что ли. То корчит кислую мину, то ведет себя панибратски. Ничего не понимаю. Да, собственно, как-то и не тянет.
- Не очень то и хотелось… - я пошла собирать вещи, оставив их смеяться над своими же шутками. Хорошо им – сами пошутили, сами посмеялись.
Пока я проверяла упряжь и все вещи, Алдеирин и Олаф, успокоившись, попрощались. Эльф пошел собирать свои манатки, а вояка таращился на меня, чего-то выжидая. Я усадила Винку и развернулась к нему лицом.
- Ну что, пока?
- Нет, ну на слезы расставания я не надеялся, но на элементарную человеческую благодарность?
Кивок.
- Я слушаю. К тому же ты – не совсем человек. Но это я переживу.
- Так, благодарной должна быть ты. – Отбил выпад тот. – Или ты уже себя не считаешь человеком?
Я вздохнула и тряхнула головой – волосы высохли и теперь некоторые пряди лезли в глаза.
- Я уже ни в чем не уверена. Но все равно – спасибо.
- О Боги! Она сказала это! Она меня поблагодарила! – Олаф поднял руки к небу, аки жрец Перуна*.
- Эй, с тобой все в полядке? – неуверенно поинтересовалась Винка, исподлобья поглядывая на сумасшедшего оборотня.
- Как никогда, – спокойно ответил тот, все еще находясь в весьма странной позе.
- Ладно, ты если хочешь – стой тут, а мы, пожалуй, поехали.
Я лихо (наконец то!) вскочила в седло, дернула Винку с земли, аки пресловутую репку, усадив ее перед собой и пришпорила Глыма, который не очень обрадовался толчку в бока, а потому отказался исполнять роль лихого скакуна.
Когда мы уже отъехали на достаточное расстояние, я обернулась и, увидев сидящего в седле Олафа, крикнула:
- Шавка облезлая!!!
Наверное, у оборотней хороший слух, но и я на свой не жаловалась, а может, Олаф просто громче орал, но я явно услышала:
- Кошка мокрая!
На этой славной ноте мы и попрощались.
Успевшего отъехать уже на довольно приличное расстояние Алдеирина, я нагнала на въезде в небольшой лесок. Как ни странно эльф повел нас не прямой дорогой на запад, а свернул на дорогу к океяну, на юг. Я слышала, что на пути к океяну на земле не остается деревьев, иногда попадаются жалкие подобия, больше похожие на кусты, но, в основном, кругом голая степь. Так говорили. Степь я никогда не видела. Прожившая всю свою недолгую жизнь в деревеньке, находящейся в лесу, я не представляла себе настолько открытой местности.
И запах. Чужой какой-то. Ну, по крайней мере, непривычный. Я бы сказала – степью пахнет, да вот не знаю, правильно ли выражусь. Не умела я никогда красиво баять. Да и не научусь, наверное, никогда.
Да, лес вырубали вокруг деревень и городов, но это… До горизонта пустота… Ну, не совсем, конечно. Она не была плоской, как доска, то тут то там возвышались холмы и холмики с человеческий рост, но на общем фоне все эти неровности стирались как рисунок на песке после волны. Еще была трава. Иногда ярко-зеленая, сочная, а видала я еще и выжженную полуденным* солнцем до трухи и тогда в степи оставались только путешествующие при помощи ветра шарики перекати-поля. А иногда довольно высокая. Рин говорит, что надо быть осторожнее, потому что в ней водятся змеи и печенеги. Поэтому, и я и малая с Глыма слезали только по о-о-очень важной физиологической причине.
Мы периодически натыкались то на первых, то на вторых, но на первых, хвала богам, чаще.
- Какого лешего они делают так близко от Киива? – недоумевал Рин, рассматривая из кустов, как десяток копченых раскладываются лагерем возле небольшого ручейка.
- Может, они в гости едут… - предположила я из соседнего куста.
- Глупее слов я еще не слышал. Ладно, подождем до утра. Если они не уйдут – им же хуже.
Мы так же тихо как и пришли вернулись в наш лагерь, расположенный на противоположном подножии невысокого, но скрывающего нас от печенегов холма. Равно как и их от нас. Но вот незадача, возле ручейка расположились они. А вода у нас практически закончилась.
- Что делать будем? - я продемонстрировала Рину пустую флягу.
- А нечего было выпивать всю воду. Нам бы ее хватило до завтра… - пробурчал он.
- Знаешь что? – вскипятилась я.
- Ну что? – насмешливо спросил тот.
- Ничего. А за водой все равно надо идти – лошади тоже пить хотят. Или ты и их без воды оставишь?
- Вот утром и пойдем, - буркнул Рин, разлегшись на одеяле и уставившись в небо, по которому пролетала стайка птичек. Вот бы хоть одной птичке приспичило бы по нужде…
Утром все разрулилось само собой – Рин тихо-мирно забросал всех печенегов стрелами, мы пополнили наши запасы воды, а также золота и продолжили свой маршрут.
Хотелось бы отметить, что Рин как по заказу бил всех в сердце, не иначе как похвастаться решил. Да и стрелы у него были приметные – с серо-белым оперением. Он мне назвал птицу, но я как всегда проворонила все.
Мы сделали огромный крюк, но в конце второго дня нашего путешествия, мы все же вернулись к привычному лесу, хоть и реденькому, но лесу, росшему по обе стороны родного Днипра. За эти два дня я успела перессориться с Рином раз двадцать, и если бы не большая и светлая любовь к своей жизни, то плюнула бы на все и свалила бы куда подальше. И желательно одна. Если вы думаете, что Винка не вмешивалась в наши постоянные ругани, то вы глубоко ошибаетесь. По неизвестным мне и науке причинам малая перешла на сторону этого наглого эльфа. Он, подняв правую бровь, объяснил этот феномен родством душ и общими предками. В общем, я осталась в меньшинстве. Даже Глым и тот даже не фыркнул в мою защиту. Предатель.
Солнце было на самой верхушке небосклона, когда Рин скомандовал привал. Я лихо соскочила с Глыма и во всю прыть, которую только могла развить в натирающих сапогах (купец та еще скотина, всучил не весть что!) понеслась к ближайшему песчаному пляжу. Есть, конечно, хотелось, но не настолько, что бы потом два дня с коликами в животе валяться. И это только в лучшем случае, в худшем же экология этого хиленького леска была бы испорчена до неузнаваемого образа.
На ходу сбрасывая вещи, я сиганула в воду, вовремя скинув свою куцую сорочку. Ах-х! Лепота. Пофиг на ряску, мул и пиявок, главное вода холодная. Я с огромным удовольствием поплескалась, не заходя далеко – плавать я не умела, а на воде держалась как топор без топорища. И это при всем при этом, что выглядела как младшая сестра пресловутого Кощея. Вся худенькая, маленькая (некоторые даже сказали бы, что тощенькая) с еле пробивающейся грудью, одна отрада, что на косу богата. А так, если остричь волосы, то вообще можно за пацаненка принять. Только вот ЭТОГО я никогда не сделаю. Нравятся мне мои патлы, пусть иногда и мешают и отнимают уйму времени на расчесывание. Вот и все. Я еще немного поплюхалась и начала вылезать. Но не тут то было. Ноги начали проваливаться в дно, как будто оно вдруг превратилось в болото, течение усилилось и норовило затащить меня подальше от берега. Я усерднее начала перебирать ногами, пытаясь выбраться на берег, но чем больше я прилагала сил, тем труднее мне становилось. Леший! Да что ж это за напасть?!
- Ри-и-и-ин! – Я заорала во все горло в надежде, что он меня услышит и не подумает, что это шутка. Я почувствовала, как что-то липкое коснулось ноги. Я не знала, что можно орать громче. Оказывается, можно. Тут уже глухой бы услышал, а этот вредный эльф ждет, пока я тут потопну. Ну, гад, покажу я тебе. Вот только выберусь. – Ри-и-и-ин!
- Ну, чего ты горланишь, всех подданных моих распугаешь, - раздался позади меня булькающий голос. Я нервно сглотнула и повернулась. Батюшки! Напротив меня прямо на листке кувшинки сидел рогато-хвостатый дед, покрытый водорослями, ряской и рыбьей чешуей. Я присмотрелась. Да нет же, он не был покрыт чешуей, она росла на нем. Я нервно икнула, потом еще раз, а потом еще. Так я стояла бы, икая, и вращая бешено глазами, глядя на весело улыбающегося водяного, если бы не ломящийся как лось Рин, который соизволил, наконец, прийти мне на помощь.
- Линка?! – Рин выбежал на песок, не очень-то торопясь прыгать в воду для спасательной операции, и уставился на меня. Я, вдруг сообразив, что стою, в чем мать родила, резко присела, вода тут же поглотила мое бренное тело по шею.
- Рин! Ты где ходишь, паразит! Меня тут топят, а он шляется где-то! Да еще и таращится на меня голую!
- Во-первых, неча в полдень купаться. А во-вторых, было бы на что! И вообще, я не извращенец на младенцев заглядываться! – хмыкнул тот и присел на сухую корягу, на которой аки флаг на ветру развивалась моя сорочка.
Нет, ну это уже слишком! Шатается непонятно где, зырит на меня, а потом еще говорит “было бы на что”, после чего еще и младенцем обзывает. Козлина ушастая. Надо было его проучить. Я резко поднялась и, зачерпнув воды, брызнул ею в это наглое лицо, но не попала. Ушастый только рассмеялся, поинтересовался, как долго я смогу просидеть в холодной воде, и, подхватив мои вещи, пошел к стоянке, насвистывая какую-то мелодию, забыв про то, что меня тут, собственно, топят самым наглым образом.
- Эй, ты куда? – Жалостливо прокричала я. Но он даже своим острым ухом не повел. Вот сволочь! От раздумываний о том, как бы так вернуть в лагерь меня отвлекло довольно таки веселое хихиканье. Я уже было хотела поинтересоваться, кому там так смешно, но вспомнила, что позади меня на листке сидит водяной. И весело хихикает. Я недовольно уставилась на него.
- И что все это значит, дедуля?
Дедок досмеялся и заговорил со мной:
- Ой, детка, ну и потешная же ты! Думал я сначала тебя к себе во дворец взять к дочке моей подружкой, но вот подумал тут, если ты мою Малфриду такому научишь, то мне тогда житья не будет. Она и так у меня взбалмошная, а уж если вы вдвоем сойдетесь… Тебя бы к лешему из соседнего леска бы заслать в качестве диверсанта, ты б ему там устроила… А то совсем распоясался, пень трухлявый, - водяной опять захихикал, только теперь уже хихикала и показавшаяся из воды женская голова с венком из лилий и других речных цветов. За головой высунулись плечи, а после и вовсе половина туловища показалась по пояс. Наверное, это и есть дочка водяного – русалка. Я уставилась на зеленоволосую девушку. У той, как и у папаши, тоже была чуть зеленоватая тонкая, как будто прозрачная, кожа, огромные глаза, и вся она была усыпана жемчугами и каменьями самоцветными. Прямо месторождение какое-то, не обозначенное на карте. – О! А вот и моя Малфрида. – Чему-то вдруг обрадовался водяной.
- Привет, - осторожно протянула я руку. Русалка улыбнулась белозубой улыбкой и скопировала мой жест. Я пожала ее зеленую и немного скользкую руку и представилась.
- Вот видишь, Малфриде нужна подружка, я то думал ею станешь ты, но… - водяной горестно махнул рукой.
- А меня вы не хотели спросить? – праведно возмутилась моя сущность.
- А надо было? – мне показалось, или дедок удивился искренне?
- Да не мешало бы. И что это у вас за методы такие в гости приглашать? Нет что бы все как положено – хлеб-соль, можно было бы рыбки, у вас этого добра навалом, так нет – за ноги тащили. Не хорошо получается.
Водяной задумался, почесывая свою усеянную всякой всячиной зеленую бороду, потом что-то пробулькал дочурке, которая тут же нырнула, обдав нас брызгами воды, и остался чего-то ждать. Я тоже. Ведь одежду мою забрал этот несносный эльф, да еще и бросил в компании с водяным. А солнце припекало нещадно, подрумянивая меня как пирожок в печке...
- Вы не против, если я переберусь в тенек?
Водяной кивнул головой и вместе со мной перебрался все на том же листке в тень от ивы, которая спускала свои гибкие ветви чуть ли не к самой воде. В тени было прохладно, тем более вода неслась с довольно большой скоростью, а потому кожа у меня начала покрываться мурашками. Скоро вон и вовсе позеленеет как у русалки. Мы посидели еще немного, я уже откровенно начала отбивать дробь зубами. Как раз между нервными “тук-тук” из воды вновь показалась зеленоволосая обитательница реки. В руках она цепко держала здоровенную рыбину. Я такой еще и не видела. Рыбина трепыхалась, но русалка держала ее крепко, потом, подплыв ко мне поближе, она со всей торжественностью всунула мне скользкую рыбину в руки. Я еле удержала ту, не зная, принимать сей неожиданный дар или нет. Становиться утопленницей ой как не хотелось.

* * *

Пока я сидела у полупотухшего костра, слушая перебранку моего желудка с моими же кишками, наша случайная попутчица безбожно дрыхла, а Винка и Рин вдохновенно беседовали о своем, об эльфийском. Дабы отвлечься от бестолковой перепалки своих органов, я прислушалась к их разговору.
- …решили ехать к эльфам, вы же не знаете, где мы обитаем?
Винка, ковыряющаяся палкой в земле, подняла голову и начала объяснять тому таким голосом, будто говорила с недоумком (хотя, чем мракобес не шутит):
- Ну, я же говолю, мне сказала тетя Аир-р-ра, где искать эльфов.
- Аира? А ты ничего не путаешь? – Почему-то не поверил остроухий, мимолетно переведя взгляд на меня, будто я им судья. Я пожала плечами и деланно отвернулась, но ушки мои улавливали все, что говорили эти двое.
- Нет. Она сама так сказала.
- Аира, Аира…- пробормотал Рин, встал и подсел ко мне. – Аира…
- Что? – деланно удивилась я, но эльф только рукой махнул.
- Не делай вид, что ты не слышала…
- Ну, слышала, - сдалась я, - и что с того? Вы орали так, что глухой бы услышал…
- А то, что Аира – одна из Высших, – благоговейно изрек Рин, понижая голос до таинственного шепота.
- В смысле, высоких? – не поняла я, под аккомпанемент бурчания желудка. Тут не до тайн, тут кушать хочется.
- От деревенщина неотесанная, - горестно вздохнул эльф, - Высшие это боги моего народа.
- Тю, а чего тогда обзываешься? Я что должна владеть знаниями обо всех религиях? Тем паче об эльфийских. Тоже мне…
Я помолчала, вспомнив незлым тихим словом Олафа, который носился непонятно где. А чувство голода меня уже начало доканывать окончательно. Я бы уже лучше сама на охоту пошла. Силки бы там поставила, а то Олафа только за смертью и посылай.
- Смерть… - это уже Рин, как будто читал мои мысли.
- Чего смерть?
- Аира – несущая смерть. Это ее предназначение. Всего насчитывается шесть Высших. Каждый – воплощение определенной стихии: вода, огонь, ветер и земля.
- А еще двое? – желудок забурчал громче при слове “огонь”, наверное, оно ассоциировалось с едой.
- Еще – жизнь и смерть. Они неотрывны от мироздания. Аира – Высшая, несущая смерть. Нарда – воплощение жизни. Пирр – огня, Воррин – ветра, Айларра – воды и Родин – земли.
- Родин – как Род*?
- Верования наших народов во многом схожи. Да, скорее всего, Род – это ваше представление о Родине. В давние времена они были единственными властителями живых существ. Объясняю попроще – им поклонялись все. Это потом пришли эти ваши боги. Высшие не поддерживали с ними контакт. И только Родин, как символ земли, подарил им силу и мощь. Он ведь считается вашим главным богом?
- Ну да, - неуверенно пробормотала я, - Род – прародитель, Белбог*, Чернобог* и другие, все произошли от Рода.
- Это вы так думаете. Просто Родин славится своей добротой. Можно сказать, он их усыновил, для связи с людьми. Все таки, вы – тоже творение Высших. Хоть и беспутное.
Ну спасибо. Уважил!
- Ну и к чему мне сие сказание о боговедении?
- Э-э-э… Понимаешь, Аира просто так никому не помогает. А тем паче эльфам.
Я вздохнула и посмотрела на Рина.
- Я чего-то не поняла: Аира – ваша Высшая. Так почему она вам не помогает, как это делают все порядочные боги?
- Ну-у-у, - замялся Алдеирин, - наверное, потому что она непорядочная.
Меня весь этот разговор начал порядком утомлять. Жрать хотелось неимоверно, спать тоже, но на голодный желудок ложиться спать я не рисковала. Потому что, по законам подлости, сразу же после того, как я усну, придет Олаф и принесет чего-нибудь пожевать. А меня разбудить они просто забудут. Знаю я этих двоих паршивцев…
- Слушай, ты не мог бы не влезать во все тонкости, а сказать прямо… - я уселась поудобнее.
Рин посмотрел на меня, как будто я была полным недоумком.
- Если Аира вам помогает, значит дела из рук вон плохи. Так понятно?
- Более чем. А на сколько плохи? – Я все-таки надеялась, что все не так страшно, а у Рина просто больное воображение.
- О-о-очень плохи. Устраивает?
- Да. Т.е. нет, – быстро поправилась я.
Мы замолчали. А я обдумывала его слова об этих “о-о-очень плохих” делах. Ну почему я всегда встреваю в какие-то передряги? Сначала эльф, потом оборотни, потом страдающая обширной паранойей Инквизиция, следующая за мной по пятам, глупая малолетняя ведьмочка, теперь еще и вполне вероятный конец света. И этот еще где-то лазит…
Кусты позади меня предательски затрещали, вырывая меня из мыслей о голоде, но навевая мысли о самообороне. Первым порывом было схватиться за Когти. Я в мгновение ока застегнула все застежки. Господи, ну когда все это закончится? И, можно сказать, была готова. За последние семь дней мы уже натыкались на неприятности два раза. Один раз этими неприятностями были два Инквизитора, и теперь они мерещились нам под каждым кустом. В смысле неприятности, потому что Инквизиторов мы общими силами все же уложили в мягкую земельку и пожелали им вечных и розовых снов. Но это было не так уж и просто, если считать, что из пятерых, условно говоря, человек только двое были воинами. Мы с Летой (так представилась рыжая ведьма) не считались, ее умение швырять все подряд работало через раз и то только на мне, а я могла только что уворачиваться от ударов, при этом, размахивая руками так, будто пыталась взлететь. Вот тогда то Рин и всучил мне Кошачьи Когти, аргументируя это тем, что если махать руками, то кого-нибудь точно задену и хорошо, если не себя. Про Винку же вообще и говорить нечего, хотя метала она свой ножичек недурно.
Когти были чем-то средним между кожаными перчатками до локтя, обшитыми железом, и вилами. Три стальных чуть загнутых острия каким-то неимоверным образом крепились к верхней стороне перчатки, и при сжатии кулака, выделялись примерно на три четверти локтя вперед. А расстояние от ладонной косточки до локтя занимало лезвие, прикрепленное таким образом, что заточенный край смотрел наружу. Если резко и правильно сделать определенные движения, то человеку и не только можно чего-то ненужное отрезать.
Так вот, первое, что я сделала, так это нацепила Когти. Но моей наивной девичьей мечте не суждено было сбыться, потому что через кусты ломился как лошадь Олаф. А мечтала я еще девчонкой быть великой воительницей, вот оттуда и взялись замашки, чуть что - сразу по лбу. И, можно сказать, Когти были моим первым настоящим оружием. Скалки, сковородки и другие бросательно-метательные предметы кухонного инвентаря не считаются, так как были придуманы не для швыряния в надоедливых посетителей. Окончательно выбравшись из зарослей, он удивленно повел взглядом по нашим сосредоточенным лицам. Наготове были все, ну, почти. Лета как дрыхла, так и не проснулась. Вот тебе и магическая поддержка! Ну, я, не будь дурой, решила пошутить. Тихо подкравшись с ней со стороны головы, дабы не совершить еще один внеплановый полет, заорала прямо над ухом:
- ПОДЪЕ-О-ОМ!!!

Пей! Пей! Пей до дна!
За здоровье молодых,
Не то дам тебе под дых!
За здоровье парубка
Дам два соленых огурка!
За здоровье сей девицы
Дам тебе воды напиться!
Выпей залпом, а потом
Снова мы тебе нальем!

Видать, гости так боялись за свое здоровье, что пили вполне прилично, успевая при этом уверять друг друга в полезности данного действия.

Выпей ты за свою тещу
И за тестя не забудь,
А потом, когда проснешься,
Хряпнем снова по чуть-чуть!

На Ижгородском тракте мы оказались под вечер. Наверное, Олаф слегка ошибся, прикидывая расстояние, или же сытый оборотень бежал медленнее голодного. Я всегда говорила, главное – стимул. Переселок, небольшое селеньице на перекрестье Ижгородского и Ломаневского трактов, мы миновали, не заходя в него. Само селение образовалось благодаря мозговитому мужику, сообразившему на перекрестье двух самых многолюдных трактов построить небольшой постоялый двор с маленькой харчевней и парой-тройкой гостевых комнат. Через десять лет постоялый двор преобразился в одну из самых известных дорожных гостиниц, стоящую в центре небольшого селения, жители которого промышляли кто торговлей, а кто воровством. Процентное содержание и тех и других было примерно равно.
Ольг уже перекинулся и теперь мы с ним шли по тракту к Ижгороду.
- К полуночи будем в крепости, – резюмировал он, широко шагая.
Я, еле поспевая за ним, поинтересовалась:
- А городские ворота? Они что, остаются на ночь открытыми?
Олаф резко остановился, и я носом вписалась ему меж лопаток.
- Нет.
- И как мы попадем в город? Будем до утра колеть под стеной? К тому же входную пошлину еще платить надо, а у нас денег нет, – не унималась я.
- Я думаю, что смогу перелезть через стену, - неуверенно ответил мне Ольг, снова набирая шаговые обороты.
- А я?
Наверное, получилось слишком уж жалобно.
- А ты сверху, на спине. Могла бы и привыкнуть.
Крепостные ворота, как я и подозревала, оказались заперты, а на башенках по обеим сторонам ворот бдели часовые, супротив выражения: ”На посту заснул боец, и бойцу пришел…”. Ворота оказались крепкими, дубовыми, оббитыми железом. Н-да… Ижгород охраняли даже получше, чем столицу нашей необъятной родины. Такое чувство, что вот-вот грянет война.
Олаф медленно, присматриваясь, пошел вдоль стены, которая навскидку была высотой в десять саженей, выложенная из аккуратно подогнанных друг к другу камней, она казалась монолитной. Но все же Ольг остановился. А это значило, что он что-то заметил. Что он там заметил, я не знаю, потому как мне что справа, что слева стена казалась одинаковой. Я провела по шершавому камню рукой и почувствовала небольшие выступы. Да за такие и тараканы не зацепятся. Я уже начала подумывать, как бы подождать до утра.
- Так, покарауль, - бросил через спину Ольг, стягивая рубаху.
- А ты куда? – простучала зубами я.
- Перекидываться, или ты думала, что я буду в человеческой ипостаси карабкаться на такую высоту?
Я не думала. Только ловила брошенные из темноты рубаху, а потом и штаны с лаптями. Мне вот стало вдруг интересно, как он перекидывается зимой. Сейчас лето, а ночью все равно холодрыга страшная, а уж зимой…
- Залезай, - послышалось сзади.
Я послушалась.
- Держись крепче, обхвати меня ногами и руками, - я снова послушалась, - да не душ-ш-ши ж ты меня!
Я немного ослабила хватку и зажмурилась, потому что Ольг с разбегу прыгнул и впился своими когтищами в камень стены. Нащупав правой задней выступ повыше, он мгновенно поставил туда лапу и перенес центр тяжести на нее, при этом левой передней вцепился мертвой хваткой в следующий выступ. Уж не знаю, каким чудом он умудрялся находить выступы там, где стена казалась монолитной. Медленно, поочередно переставляя то одну, то другую лапу, он поднимался по вертикальной стене. И чем выше он поднимался, тем все быстрее я соскальзывала. Я попыталась взобраться вверх по оборотневской спине, но только заслужила пару непечатных слов в свой адрес.
- Ольг, давай скорее, я соскальзываю…
- Еще сажень.
Наверное, он хотел меня успокоить, но получилось все как раз наоборот. Это если до верхушки сажень, то мне при падении лететь все девять? О-о-о-ольг, быстрее!!!
Я снова почувствовала, что сползаю, и теперь здоровый волосатый отросток, именуемый в народе хвостом, бил меня прямо по морде лица. О том, что находилось под хвостом думать как-то и не хотелось. Да и не когда было. Тут либо думай, либо делай. В моем случае, думать было бессмысленно.
- Все. Эй, держись за край стены! – послышался тихий шепот.

Чей-то голос, скорее всего ее собственный, нагло, издеваясь и одновременно насмехаясь, шептал, выбивая слова в памяти, как в камне:
- Шрамы на теле не так страшны, как шрамы на сердце. Вот чего стоит остерегаться, девочка моя.
И от этого становилось еще хуже, будто выворачивало наизнанку. И не зная, как от этого чувства избавиться, она просто существовала, постепенно создавая вокруг себя, как у бабочки, кокон отчуждения и холодности.

- А, может, я и хочу, что бы он был… - прошептала я. – Чтобы напоминал мне о собственной глупости.
- Глупая… Шрамы украшают мужчин, а не юных девушек.
Я нервно растянула губы, не желая спорить о правах мужчин и женщин.
- Некоторые шрамы, Рин, невидимы глазу, но они как узелки на память не позволяют забыть то, что лучше не забывать. – Я и сама удивилась, чего это меня потянуло на лирическое отступление.
- Странная ты, - сказал он и перевел взгляд с моего лица на что-то, что находилось за моей спиной.
Мы немного помолчали. Я вглядывалась в его лицо, а он смотрел мне через плечо, что-то рассматривая на улице.
- Ты что-нибудь там видишь? – я глянула себе через плечо.
- Угу, - последовал немногословный ответ.
- Потому что я там ни фига не вижу…
- Ты же не эльф, - резонно заметил Рин, - равно как и я.
- Ну, ты к ним гораздо ближе, чем я, – улыбнулась я, представив себя белокурой красоткой с острыми ушами. Бр-р-р. Жуть…
- Не так близко, как тебе кажется…
Чего–то Рин какой–то смурной. Не заболел ли? То и пары слов не проходило, как мы начинали огрызаться друг другу, а тут вон уже сколько разговариваем, а он меня только что глупой и назвал. Не порядок…
- Вашество, что-то случилось, пока меня не было?
Эльф глянул на меня и пожал плечами, мол, с чего ты это взяла.
- Да нет, все в порядке было. В относительном.
- Тогда ты чего такой… тихий? – пыталась выведать я, потому как такой Рин, незнакомый, меня немного настораживал.
- А что таким я тебе не нравлюсь? – криво усмехнулся он, ложа мне на плечо свою ладонь.
- Нет. То есть, я хотела сказать, ты мне, собственно, и другим не нравишься, - попыталась отшутиться я, но шутка не удалась, а Рин только еще больше замкнулся в себе. Да что это с ним? Когда ложилась спать, все было в порядке, а тут на тебе... И не узнаешь ни у кого, что же случилось – все вон дрыхнут, только мы тут полуночные разговоры ведем, аки двое влюбленных под бледным мерцанием луны.
Я снова повернула голову, посмотрела на луну и поблагодарила ее тихо, про себя, за то, что тогда вовремя спряталась, и не дала погоне настигнуть нас.
- Сильно же тебе досталось… - Рин осторожно, боясь причинить мне хоть малейшую боль, притронулся к разбитой губе. Опухлость уже немного сошла, но все равно мои губы были немножко перекошены.
- Да уж, - поморщилась я, но не от боли (прикосновение эльфа почти и не ощущалось), а от неприятных воспоминаний, - калечить эти умельцы умеют.
- Тебе еще повезло, что Ольг нашел тебя до того, как они довезли бы тебя до места назначения – там бы уже умудренные опытом Инквизиторы все бы из тебя вытащили, вплоть до того, где твоя бабка клад заныкала.
- Не выведали бы, - заупрямилась я чисто из врожденной вредности.
- Это еще почему? – удивленно приподнял бровь эльф.
- Я и родителей то своих не знаю – не говоря уже о бабкином схроне. Так что…
- О! Поверь, эти бы заставили бы вспомнить даже то, чего ты в жизнь не знала. Имеются у них методы…
Я отметила, как Рин непроизвольно дотронулся до своего шрама, идущего от виска к середине щеки. Но, заметив мой взгляд, резко убрал руку.
- Это они тебя так? – я потянулась было потрогать шрам, но резко убрала руку. Не мое это дело…
- О чем ты? – деланно удивился Алдеирин.
Я неопределенно пожала плечом, мол, хочешь прикидываться дурачком – твое дело. Рин стоял и пытался что-то сказать, но все никак не решался – это было видно и в темноте, а если учесть, что всю его физиономию освещал бледный свет луны, то тут и спорить не о чем.
- Я за тебя волновался… мы все очень волновались… - наконец, выдавил тот.
- Так все или ты? – прицепилась к словам я. Знаете, сколько можно выудить правды, прицепившись к словам в нужное время.
- Все. – Отрезал он. – И я в частности.
Вот всегда он так. Не может он изъясняться попроще. Вечно все размыто, как дороги по весне. А я, попытавшись по этим дорогам его речей добраться до смысла сказанного, оказываюсь леший знает в чем. Притом по уши.

Если я что и ненавижу больше чем скачки верхом на оборотне, так это горы. Как оказалось. Леший! Мы уже карабкаемся по этой тропинке столько времени, что кажется, быстрее было прорубить сквозной лаз через этот леший Драконий Зуб - самый высокий пик на всем Западном взгорье. И, как назло, он лежал на нашем пути. Да-да, именно карабкаемся, потому как назвать движение по крутым скалистым тропкам по-другому язык не поворачивается. Бр-р-р, ну и холодина же здесь. Вроде как выше, а значит ближе к солнцу, теплее должно становиться. Ан нет. Чем выше поднимаемся, тем ускоряются стучащие зубы. Вот сейчас бы пригодились те шерстяные штанишки, которые пустили на тряпки инквизиторы-любители.
Зато какой вид открывался нам сверху! У меня даже дух захватило, когда я в первый раз обернулась посмотреть, сколько же мы прошли. Все подножие Драконьего Зуба как на ладони. Вдалеке, если приглядеться, можно увидеть очертания Ижгород, который мы так поспешно покинули. Не насладились, так сказать, всеми красотами и достопримечательностями сего славного града. Ниже по склону росли густые леса, но отсюда они казались лишь ворсистым ковром, теплым и безобидным, каким абсолютно не казался, когда мы проходили через него.
Сумерки как будто свалились на нас с неба – так моментально потемнело. Внизу еще алел закат, а мы уже готовились к ночлегу, даже не вспоминая о еде. Ночевать на открытом пространстве мы не рискнули, благо Рин вовремя нашел небольшую полукруглую пещерку с черным пятном кострища. Видать, эта пещерка – облюбованное место. Склон горы, поросший кустарником и кривыми, как эти тропинки деревцами, снабдил нас достаточным количеством дров, чтобы не мерзнуть ночью. Но все равно приходилось жаться друг к другу, потому как ни одеял, ни теплой одежды у нас и в помине не было.
- Р-р-рин, т-т-ты о ч-ч-чем д-д-думал, когда нас сюда вел? – отбивая зубами барабанную дробь, пробормотала я. Со мной были солидарны и все остальные, но открывать рот, отдавая последнее тепло холодному как сердце инквизитора воздуху, им не хотелось, а потому они молчали. Только Винкино шмыганье носом вторило моим словам.
- Эт-то ед-динственная д-д-дорога в Г-град, - тем же мотивом отозвался тот. Я искренне позлорадствовала, что не мне одной холодно. Меньше всего мерзли Винка и Лета, которым отошла самая теплая одежда, как самым мелким. Нам же втроем оставалось только жаться друг к другу с такой страстью, которая и не снилась молодоженам в первую ночь. В караул никого не поставили – Олаф клялся-божился, что почует любого в пределах пятидесяти шагов.
Я ему почему-то верила. Именно его звериное чутье спасло нас при выходе из Ижгорода.

Уходили мы рано на рассвете, когда солнце только-только разливало румянец по бледному небосводу, а в крепости еще стояла чуть разбавленная серыми сумерками тьма. Мы шли за Рином, который, как оказалось, уже бывал в этой крепости, когда Ольг вдруг остановился. Я, конечно же, вписалась носом ему в спину.
- Блин! Ольг, ты не мог бы так резко не тормозить? – возмущенно зашипела я, потирая ушибленный нос.
- Тихо! – поднял указательный палец тот и снова по-собачьи повел носом.
Я тоже принюхалась, так для проформы. И, естественно, ничего не почувствовала. В смысле, ничего нового – в этой крепости, как и во всех городах, благодаря сточным водам летом смердело так, что приходилось дышать ртом. И как у Ольга еще нюх не пропал? Но хвала богам, что не пропал, потому что в следующий момент Ольг и Рин вынули мечи и, как оказалось, весьма вовремя. На нас, ощетинившись мечами, вышло четверо. Откуда они могли знать, что мы будем идти именно по этой дороге, мне было не известно. И еще. Одного из них я узнала, точнее не его, а его сапоги. И что самое обидное, он тоже меня узнал.
Тот самый Мафей, который так увлеченно пинал меня, во время моего краткосрочного пребывания в плену. На секунду по его лицу скользнула тень мысли, а потом по лицу расплылась такая ехидная улыбочка, по которой грех было не съездить кулаком.
Не дожидаясь, пока инквизиторские прихвостни кинутся на нас первыми, Ольг и Рин действовали по принципу: “Лучшая защита – это нападение” и с дикими воплями, а кто с утробным звериным рычанием для поднятия боевого духа метнулись к ним. Я даже залюбовалась на грациозный длинный прыжок Олафа, который в человеческой ипостаси, конечно, получился не такой эффектный, как если бы тот перевоплотился.
Расклад был два к одному. Но на первые два инквизиторских рыла приходился сильный самец-оборотень, который к тому же раньше состоял в княжеской элите. А на вторые – воин-эльф, который хоть и не обладал такой быстротой реакции как у Ольга, но все же его плавные, текучие движения выдавали его воинское превосходство над теми двумя с потрохами. Я, подумав, вмешиваться не стала, отойдя в сторонку вместе с девчонками. Да и чем я могла помочь двоим профессионалам своего дела? Тут от Винки или от Леты помощи будет больше, чем от меня. И это меня немного угнетало. Все-таки ощущение своей бесполезности – то еще чувство. Спрятав Винку на всякий случай за спину, мы с Летой наблюдали за разворачивающейся перед нами битвой. Мешанина стремительных движений и блеск стали. А еще звук соприкасающихся клинков.
- Может, мне попробовать отбросить кого-нибудь? – неуверенно пробормотала Лета.
- Не надо, они и сами справятся.
И в подтверждение моим словам Ольг перехватил руку с занесенным над ним мечом, и резко крутанулся, пронзив нападающего его же оружием. Счет два-три.
- Вот видишь, – я кивком головы показала на свежеобразовавшийся труп.
Лета поглядывала по сторонам – меньше всего сейчас хотелось привлекать чье-либо внимание, а тем более стражи, которая могла сбежаться на шум драки.
Трое остальных прижали к стене Рина. Ну, хоть тылы у него были прикрыты – уже радует. Рин уверенно парировал удары, не забывая наносить и свои. Ольг незаметно для нападающих подобрался сзади и отвесил ближайшему к нему мужику увесистого пинка по месту, находящемуся чуть ниже спины. Инквизитор слегка опешил от такой наглости, что даже на мгновенье меч опустил. Ольг, как благородный, посчитал ниже своего достоинства бить безоружного, поэтому упустил такой замечательный шанс.
Дурак. Благородных убивают первыми.
Я бы не упустила.
Вояка снова поднял меч и собрался было атаковать Ольга, но тут его как пылинку отбросил невидимый кулак, надежно припечатав к стене, из которой торчал сломанный крюк для факелов. Тело конвульсионно дернулось и обвисло.
Два-два.
- Я же тебя просила, - укоризненно проворчала я, так, чисто для проформы.
С остальными двумя расправились по-быстрому: одного почти разрубил Рин, а последнему Ольг сломал хребет в своих пылких объятиях. Я даже поежилась. Надо будет запомнить, а то мало ли Ольг ко мне так кинется обниматься.
- Лета, создай огонь, - оскалившись, по-звериному прорычал Ольг, подходя ближе. Он был весь перемазан кровью. То ли своей, то ли чужой. Так и не разберешь. Только глаза сверкали колдовским огнем. Я только сейчас поняла, что зверь в нем спит. Спит до поры до времени, но вот когда просыпается…
- Ты ранен? – пролепетала девчонка, таращась на измазанное алой жидкостью лицо с горящими глазами. Ей тоже было страшно видеть Олафа таким.
- Огонь! – рявкнул Олаф, окончательно испугав девчонку.
Я предусмотрительно отошла вместе с Винкой. Удивительно, но ни битва, ни вид крови не испугал малявку. Вот уж поистине у кого железные нервы.
Пока Рин скидывал все тела в кучу, Лета пыталась вызвать пламя.
Полыхнуло так, что я думала, столб огня будет виден за Западным взгорьем. Зато от тел остался только пепел, который тут же развеял неизвестно откуда взявшийся ветерок.
Все было кончено. И лишь копоть на земле, да близлежащих стенах свидетельствовали о недавнем происшествии.

Я снова отстучала канонаду зубами.
- Р-рин, а сколько ещ-ще д-до Гр-рада? – любопытства ради поинтересовалась я, теснее прижимаясь к его боку.
- Вам – нисколько. - Послышался звучный голос из проема, в котором еще секунду назад был только клаптик звездного неба, а теперь маячило два силуэта, целящихся в нас из луков.
Ольг, и где сейчас был твой хваленый нюх?!!!

Дальнейшее путешествие можно было назвать чем-то средним между увеселительной прогулкой и конвоированием особо опасных преступников. Стражи просто молча шли рядом, перебросившись всего лишь парой слов с Алдеирином. Я, впервые увидевшая чистокровных эльфов, не сводила с них глаз, будто зачарованная следя за каждым плавным шагом или величественным поворотом головы. И если я ранее считала, что не отличаюсь особой грацией, то сейчас моя самооценка вообще была вкопана в землю по самые уши. С Леткой творилось то же самое, она была на удивление молчаливой и задумчивой, зато малявку прямо распирало от красноречия, не смотря на то, что стражи ей не отвечали. Я пару раз пыталась ее утихомирить, но все это имело такой же эффект, как воскрешение мертвого припарками. Я снова впилась взглядом в нечеловечески красивое лицо стража. Рин глянул на меня и тихо фыркнул, небось, считает меня какой-нибудь ветреной девчонкой, которая тает при виде смазливого личика. Ольг заметил мой взгляд и реакцию Рина и расхохотался как ненормальный:
- Я гляжу, не только киивские княжны попадают под эльфийские чары.
- Ну, ты же не наследник, - не потерялась я.
- Да и ты не княжна, - на ухо шепнул мне Ольг, почему-то подмигнув.
В Град мы попали так же внезапно, как стражи появились пред нами. Просто раз – и все. И вокруг нас не серые, запорошенные инеем камни, а лес. Зеленый, поющий на множество голосов, летний лес. Его шум как обухом огрел меня по голове. Да и наблюдая реакцию остальных, я могла бы сказать то же самое. Только стражи, Рин да Ольг не вздрогнули, очутившись посреди галдящего на сотни птичьих голосов леса. Я бы так и осталась стоять, разглядывая каждый листик на деревьях, окружавших нас, если бы не Рин, легонько тронувший меня за плечо.
- Пойдем. Это был портал.
Я от неожиданности вздрогнула и кивнула.
- Ага, иду.